Итоги голосования для комментария:
Arris
И что магического в клятвопреступничестве?

Я могу лишь предполагать:

Давным давно клятва являлось действом волшебным, магическим. Человек клянется и тем самым вносит в мир новый узор, новый закон, изменяет мир вокруг себя.

Да и сама по себе клятва — это не просто «обещаю не наступать на жука», а… Да вот же:

[Вёлунд сказал:]
«Сперва поклянись мне
крепкой клятвой,
бортом ладьи
и краем щита,
конским хребтом
и сталью меча,
что не сгубил ты
супруги Вёлунда,
что не был убийцей
жены моей милой;
другую жену
мою ты знаешь,-
дитя родит она
в доме твоем!
Старшая Эдда, Песнь о Вёлунде

или
«Клянусь Аполлоном, врачом Асклепием, Гигиеей и Панацеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству...

Но нарушивший клятву (а в волшебном мире это не самое простое действие и карается оно Силами, которых ты призовешь в свидетели) пересиливает новый, внесенный в мир, закон. Перекраивает его. Нарушает. Изменяет. Совершает новое магическое действие — негативное.

Я подозреваю, что как-то так оно работало тогда, когда формировались все эти слова.