«Как ты полагаешь, почему благородные рыцари так ненавидят арбалет? Я бы сказал — вэтой их ненависти просматривается что-то личное, нет?..» «Как же, слыхивали: дистанционное оружие — оружие трусов». «Э, нет — тут сложнее. Против луков
— заметь! — никто особо не возражает. Фокус в том, что у лучшего лука усилие на тетиве — сто фунтов, а у арбалета — тысяча». «Ну и что с того?»
«А то, что лучник может свалить латника, лишь попав тому в щель забрала, в
спайку панциря и тэдэ — высокое искусство, надо учиться с трехлетнего
возраста, тогда, глядишь, годам к двадцати будешь на что-то годен.
Арбалетчик же стреляет по контуру — куда ни попади, все навылет: месяц
подготовки — и пятнадцатилетний подмастерье, сроду не державший в руках
оружия, утрет рукавом сопли, приложится с сотни ярдов, и крышка знаменитому
барону N, победителю сорока двух турниров, и прочая, и прочая… Знаешь, как
говорят в Умбаре: „Единый сотворил людей сильными и слабыми, а создатель
арбалета их уравнял“: вот теперь эти „сильные“ и бесятся — гибнет, видите
ли, высокая эстетика воинского искусства!» «Точно. А тут еще податные
сословия начинают чесать репу: а нахрена, собственно, они нам вообще
сдались, со всеми ихними гербами, плюмажами и прочими прибамбасами? Ежели
для защиты Отечества, так, может, арбалетчики-то дешевле обойдутся?» «Экий
вы, батенька, ползучий прагматик...» «Что есть, то есть. И никак мне,
свинорылому, не взять в толк: отчего это вышибать человеку мозги мечом
благородно, а арбалетным болтом — подло?»