Итоги голосования для комментария:
Энвер из Нибиру Ситуация строго обратная. У тех племен, у которых кокосы сами с деревьев падают, суеверий в нашем понимании не очень много (у них даже религия в нашем понимании зачастую не особо выделяется из мифологии). Наличие масштабных, сложных и заметных постороннему наблюдателю систем суеверий обычно коррелирует с ситуацией, когда стандарт жизни сообщества невысок, проблем куча, цена ошибки достаточно высока, все это осознается как нечто неправильное — и при этом нет возможности нормально исследовать проблемную сферу и выявить какие-то реальные закономерности.

Исторический пример: те же российские крестьяне позднеимперского периода — во всяком случае, их часть, занятая на отхожих промыслах и благодаря этому имеющая достаточно широкий кругозор — вполне себе осознавали полезность грамотности, при возможности старались читать (причем не только газеты с объявлениями) и при случае могли даже напроситься на публичную лекцию по международной политике или, скажем, устройстве Солнечной системы (особенно если лекция была бесплатной). Однако в голодный год те же самые крестьяне впадали в самые лютые суеверия на грани с ересью, колдовством и язычеством, едва не доходя до человеческих жертв, а инфа с лекций трансформировалась в их головах в миф о том, что на Юпитере нахаляву раздают землю всем желающим. Аналогично, заболев, такой — даже относительно начитанный для своей социальной среды — крестьянин, не имея денег на нормальное лечение, прибегал к таким «медицинским» приемам, от которых у современного читателя глаза на лоб полезут (там натурально кромешный ужас и лютейшее невежество пополам с изуверством и колдовством, на фоне которого Малахов с доктором Поповым покажутся адекватными). Когда человек летит в пропасть, он пытается схватиться даже за пустой воздух, причем просто потому, что ничего больше он все равно сделать не может, да и думать над этим ему некогда.

Кроме того, нужно добавить что склонность к суеверным ритуалам, по всей видимости, органически присуща человеку как биологическому виду. В качестве примера можно привести хоть моего мелкого племянника, который очень быстро научился разбирать игрушки на части, но никак не мог понять, как собрать их обратно. В момент, когда он наконец это понял, он сидел на кресле — и до сих пор, перед тем, как собрать разобранную игрушку, относит запчасти на кресло. Ну вот проассоциировалась у него успешная сборка с креслом как обязательным элементом ситуации — и все тут. Через какое-то время он, разумеется, поймет, что эта ассоциация случайная — но в более сложной ситуации, обстоятельства которой не столь очевидны (а ИРЛ «не очевидным» является почти все за пределами нашего бытового опыта), особенно если бы от исхода этой ситуации зависело его выживание или хотя бы благополучие, привычка «собирать объекты из частей в специальном месте» вполне могла бы закрепиться как повседневный суеверный ритуал. И ту же логику можно применить к чему угодно, хоть к сплевыванию через левое плечо, хоть к сожжению ведьм.
Последний раз редактировалось
+