мне кажется, то была прежде всего гражданская акция. жёсткая, спорная, но по-своему остроумная. художественного содержания там как-то немного, на мой взгляд. но про девиации можно было бы заводить разговор, только если бы у нас были сведения о том, что участники акции пришли в музей потому, что в иной обстановке у них не получалось достичь сексуального удовлетворения.
Насколько я понимаю, надо проверять обратное. Примерно так:
Вы вообще можете отдыхать в большой компании? Если да, то вы НЕ интроверт.
Вы вообще можете отдыхать в полном одиночестве? Если да, то вы НЕ экстроверт.
Возможно, вместо «можете» надо «любите», хз.
все, что на меня не похоже — непонятное, а потому потенциально опасное.
В школу. На холод. Куртка, штаны, ботинки.
Каша на завтрак – триста четыре крупинки.
Чай недостаточно сладкий, а значит опасен.
Как это гадко – жить замурованным в мясе.
Улица, дождик, автобус, пять остановок.
Капли по крыше, двадцать тыщ, тридцать, сорок
Пять лет назад – столько же капель — совпало.
Пять лет назад с нами расстался папа.
В школе игра не хитра – то буквы, то числа.
Мне говорят – «Ты дурак, тебе надо лечиться».
Я не умею хитрить, а значит опасен.
Как это гадко – жить замурованным в мясе.
Спать. Одеяло. Кровать. Пять минут и свобода.
Знаете, жизнь назад я был водородом.
Как это здорово – быть отголоском сверхновой.
Утро. Будильника рев и снова оковы…
Пять тыщ четыреста букв в блестящем журнале.
Мама уже не целует – отвечу едва ли.
Маме твердят – «Он растет, он будет опасен»
Как это трудно, жить замурованным в мясе…
Приходится действовать косвенными путями — например, указать на искомое могут упоминания в положительном контексте творчества определённых писателей или поездки в «характерные» места. Среди последних очень характерен Коктебель в Крыму (да и вообще Крым в целом), притягивающий, как магнитом, всевозможных извращенцев.
Шедевр. Мои 12летние братья палюбас извращенцы. Хорошо что аккаунтов у них еще нет, никто не узнает… Черт, мои братья опасны!
Мне парень, который там живет, рассказывал: когда в 2000-ом проституцию легализовали, амстердамцы были очень недовольны. Тем, что она, оказывается, до этого была нелегальная.
поскольку мудаками были все те сотрудники эйчара, которых я встречал, нам достаточно просто не встречаться — это уже серьезно повысит твои шансы на то, чтобы продолжать быть нормальным чуваком!
впрочем, с моим снобизмом, это касается и прочих людей, бггг
Вы вообще можете отдыхать в большой компании? Если да, то вы НЕ интроверт.
Вы вообще можете отдыхать в полном одиночестве? Если да, то вы НЕ экстроверт.
Возможно, вместо «можете» надо «любите», хз.
В школу. На холод. Куртка, штаны, ботинки.
Каша на завтрак – триста четыре крупинки.
Чай недостаточно сладкий, а значит опасен.
Как это гадко – жить замурованным в мясе.
Улица, дождик, автобус, пять остановок.
Капли по крыше, двадцать тыщ, тридцать, сорок
Пять лет назад – столько же капель — совпало.
Пять лет назад с нами расстался папа.
В школе игра не хитра – то буквы, то числа.
Мне говорят – «Ты дурак, тебе надо лечиться».
Я не умею хитрить, а значит опасен.
Как это гадко – жить замурованным в мясе.
Спать. Одеяло. Кровать. Пять минут и свобода.
Знаете, жизнь назад я был водородом.
Как это здорово – быть отголоском сверхновой.
Утро. Будильника рев и снова оковы…
Пять тыщ четыреста букв в блестящем журнале.
Мама уже не целует – отвечу едва ли.
Маме твердят – «Он растет, он будет опасен»
Как это трудно, жить замурованным в мясе…
впрочем, с моим снобизмом, это касается и прочих людей, бггг