Совершенно непонятно, где заканчивается описание поступка и начинаются внешние условия. Если убийство всегда одинаково плохо, значит ли это, что убийство маньяка с топором, убивающего людей так же плохо, как любое убийство, этим маньяком совершённое? Если да, то это должно работать и в обратную сторону: спасение жертв маньяка с топором путём убийства этого самого маньяка должно быть таким же хорошим поступком, как гипотетическое спасение этих же людей из горящего дома, например. Т.е. убийство маньяка оказывается одновременно плохим (потому что убийство, а убивать плохо) и хорошим (потому что спасение людей, а спасать людей хорошо) поступком. Для избегания подобных противоречий кажется разумным включить в описание поступка весь контекст сразу, тогда подобные построения будут невозможны.
Совокупность поступков тоже можно организовать мысленным экспериментом (условно говоря, террористы захватили очень много народу и требуют принять решение по каждой тройке).
И почему бы тогда не назвать наименее плохой вариант хорошим? Просто для согласования определений. Тем более, что если отзеркалить ситуацию и предоставить человеку выбор «спасти кучу народу или накормить ребёнка мороженкой», то назвать второй вариант всё ещё хорошим уже кажется совсем странным.
Если проводить аналогию, то объективным в том же смысле, в котором я понимаю объективность морали, получится тот язык, в котором есть только третье лицо.
Ладно, тогда я определю объективность морали так «при наличии совпадающих внутренних нравственных законов у двух человек, один и тот же чей-нибудь (интересный вариант именно когда одного из них) поступок должен оцениваться ими одинаково при условии равной предоставленной информации».
Опять же, мне кажется целесообразным применять слова «хорошо» и «плохо» так, чтобы «хороший» поступок характеризовал человека как «хорошего», а «плохой» как «плохого». А при определениях, допускающих ситуации, где все варианты «хорошие» или «плохие», может получится, что человек не будет возможности оказаться, например, «хорошим», несмотря на то, что какие-то выборы из неравнозначных с моральной точки зрения альтернатив он всё же совершал.
Мне кажется, что утверждение «кто-то поступил неправильно» само по себе подразумевает, что с точки зрения говорящего этот кто-то должен был поступить как-то по другому. Поэтому считать в какой-то ситуации неправильными все возможные альтернативы — крайне странное употребление этого слова.
Учитывая, что мы, кажется, не расходимся в оценке «что следует сделать человеку в данной ситуации» (ситуации с террористами, в её сферичновакуумном варианте), предлагаю отметить, что наш спор является спором об определениях и словоупотреблении, чтобы в случае чего вспоминать об этом и не слишком бугуртить.
Я к тому, что мораль, по идее, должна быть, так сказать, объективной. Т.е. правильность или неправильность поступка должна определяться независимо от того, из чьих глаз мы смотрим (при условии равной информации, разумеется, но я в принципе считаю, что информация о ситуации и контекст вообще входит в само описание поступка). А принятие во внимание собственного чувства удовлетворения этому противоречит.
Но ведь собственное чувство удовлетворения — это как раз часть тех самых «своих интересов», которые «В тот момент, когда ты начинаешь говорить о «своих интересах» — ты перестаешь говорить о морали.», разве нет? Желание меньше убивать — личное и относится к своим интересам. Желание, чтобы было меньше убитых — не личное и относится к морали.
Ну, я полагаю, мы всё же рассматриваем сферическую в вакууме ситуацию, где варианты жёстко ограничены, и исход каждого варианта заранее известен. Да, это не реалистично, но если мы не можем разобраться с таким случаем, то как мы можем надеяться разобраться с чем-то более сложным?
В смысле «не должно»? Зашитые в каждого человека эвристические алгоритмы и оценки (в данном случае, совесть) никому ничего не должны, они просто есть. При этом я вовсе не призываю от них отказываться или всегда их игнорировать, так как в большинстве бытовых случаев они работают весьма неплохо, и затрата умственных и временных ресурсов на принятие осознанного рационального решения не окупается улучшением результата.
Мне таки более логичной кажется система понятий, при которой наилучший из имеющихся вариантов плохим не может быть по определению (а наихудший, соответственно, хорошим). Странно считать, что кто-то поступил плохо, если у него не было возможности поступить лучше.
Ну, тут как бы, ИМХО, следует различать. Кросспол бывает частью концепции персонажа. И тогда в нём нет совершенно ничего плохого. А бывает для лулзов, и тогда он увеличивает сложность (а следовательно уменьшает качество) отыгрыша, а в игру ничего ценного не вносит. Это я уже недолюбливаю, хотя запрета на своих играх не ставлю.
У мастера ещё добавляется фактор репрезентации; мир, в котором представители одного из полов встречаются только когда это важно для их концепции выглядел бы странно (если это не часть концепции самого мира, конечно). Так что приходится.
У Васильева в его полуфанфике на Сапковского «Ведьмак из Большого Киева» использовалось слово «живой» в качестве обозначения представителя любой разумной расы.
И почему бы тогда не назвать наименее плохой вариант хорошим? Просто для согласования определений. Тем более, что если отзеркалить ситуацию и предоставить человеку выбор «спасти кучу народу или накормить ребёнка мороженкой», то назвать второй вариант всё ещё хорошим уже кажется совсем странным.
Учитывая, что мы, кажется, не расходимся в оценке «что следует сделать человеку в данной ситуации» (ситуации с террористами, в её сферичновакуумном варианте), предлагаю отметить, что наш спор является спором об определениях и словоупотреблении, чтобы в случае чего вспоминать об этом и не слишком бугуртить.
У мастера ещё добавляется фактор репрезентации; мир, в котором представители одного из полов встречаются только когда это важно для их концепции выглядел бы странно (если это не часть концепции самого мира, конечно). Так что приходится.