Если переносить боль, которая выше всякой меры и возможности, и долго — многие часы или сутки, то меняется восприятие. Не то чтобы всегда и у всех, но всех спросить трудно. Может быть, это знают врачи, но думаю, что и они не знают — немногие в этом состоянии делятся оттенками переживаний, да и врачу нет дела до субъективных симптомов, когда такие серьезные дела.
А там интересная закономерность. Люди обычно не знают, как ее описать, и придумывают разные образы. Иногда говорят, что все видно в каком-то коротком туннеле, будто все с одной стороны свернулось, а с другой — на расстоянии руки. Другие говорят иначе, подбирая иные образы. Образы разные, потому что у людей разные библиотеки понятий, из которых они образы набирают, и потому создается впечатление ложного разнообразия — на деле там происходит вполне определенное действие. Мир становится двумерным. Не как лист бумаги — лист бумаги мы видим двумерным из нашего трехмерного мира. То есть «плоский мир» кажется таким из трехмерности. Мы воображаем лист бумаги для двумерного и нитку для одномерного мира, но сами мы видим эти реалии из объемного мира. А когда мы оказываемся в самом деле в двумерном мире, там это совершенно иначе выглядит. Третье измерение каким-то образом обессмысливается и пропадает. Можно сказать, что при этом мир лежит от наблюдателя на одном расстоянии — не важно, сказать «на расстоянии руки» или в километровой дальности, или «у глаз, но не ухватишь». Он весь равноудален или равноприближен, это какой-то свиток получается, который из-за движений души смотрящего развертывается в какую-то сторону. Что там происходит с объектами — это другой и длинный разговор, одним коротким способом этого не скажешь, хотя закономерности есть. А, вот, есть одна черта про объекты, которую можно подметить и коротко сказать: жизненные ситуации, которые каким-то образом попадают в сознание — из воспоминаний, по ассоциации и т.п. — они повернуты одной стороной к наблюдателю. То есть они как сцена из зрительного зала — показаны одним боком, обращены в одну сторону, выражают для одной точки зрения, и нет возможности обратиться к ним иначе, они становтяся в определеном смысле фиксированными.