Все оставшееся утро занял “суд” над Дейвом. Точнее заседание городского совета на тему того, как реагировать на смерть Корвена д’Тарашка от зубов безмозглой недонежити. Обсуждение получилось насыщенным, и присутствующих героев активно привлекали к нему главные сторонники двух противоборствующих концепций.

За жесткий подход выступал Сержио, как выяснилось, недолюбливающий нежить. Он агитировал за то, что и сам гуль, и Дастэн, должны понести наказание за произошедшее. Тем более, что Дейву в свое время дали гражданские права и, соответственно, он явно подпадает под статью о непредумышленном убийстве.

Спустить дело на тормозах призывала Мелисса. Она говорила, что совет сам виноват, что не позволил ей в свое время провести эксперименты над Дейвом, благодаря которым он мог бы обрести полноценный разум, и что покойный Корвен вообще-то сам себя засек до полусмерти и этим спровоцировал нападение. И вообще, судьбу гражданина Бокемонда, пусть и такого специфического, должны решать сами бокемондцы, без оглядки на подданных других стран.

Любопытно, что оба они не имеют места в городском совете, но те, кто формально имеет власть, скорее шли у них на поводу. В итоге было принято половинчатое решение. Решили подождать, не предъявит ли к Бокемонду претензий дом Таррашк. А Мелисса должна подготовить свой проект по приведению Дейва в кондиционное состояние и представить его совету. До тех пор гуль будет содержаться взаперти в церкви Крови Вол.

После совещания у Джулии вышел странноватый разговор с Сержио. Консул поблагодарил ее за поддержку его позиции на совете и высказался в том ключе, что теперь он видит, что на нее можно положиться в любом предприятии: хоть в бою, хоть в ночной прогулке по крыше. И подмигнул.

Поскольку единственным человеком, с которым Джулии недавно доводилось гулять по крышам, является Арто, она заподозрила, что дело тут нечисто. Во всяком случае она связалась с оставшимся в Лоран-Рате Тираэлем с просьбой кое-что передать лично Арто. Эльф ответил, что это невозможно, потому что Арто и Сержио уехали с дипломатической миссией.

Тем временем Абенфойер бесцельно гулял по городу в поисках приключений. И, что характерно, нашел. Пока в ратуше шло обсуждение, напротив церкви Крови Вол собралась толпа каррнатцев, требующих расправы над гулем. Слухи по толпе ходили самые дикие, вплоть до того, что в церкви делают армию упырей, которая сожрет всех в Кинраре. Отдельным пунктом, оскорбляющим толпу, было то, что гуля кормят мясом в то время как они голодают.

Абенфойер потолкался среди протестующих, попытался выяснить, не эти же люди принимали участие в погроме цирского квартала и уже было собирался уйти, как на него напали. Точнее его попыталась зарезать женщина лет пятидесяти, впрочем, действующая довольно неумело. Сил ее хватило разве что на царапину, зато при этом она громко голосила, что Абенфойер — это тот самый проклятый пират Абенфойер, который убил ее сына. Ситуация становилась все напряженнее и имела все шансы превратиться в побоище, но подоспела полиция и помогла Абенфойеру покинуть место происшествия.

Далее герои принялись готовиться к следующему этапу проверки “корабля работорговцев”. Заключается он в том, чтобы прислать Улиссу записку от Леона с туманным намеком на то, что все дело накрылось, и магически проследить за реакцией. В частности, за разговором с капитаном, который должен воспоследовать.

Следить магически из героев умеет только Агасфер, и по этому поводу они решили еще раз попытаться развести Зоррека на признание в краже доцентов. Мол “ситуация критическая, сто человек в опасности, только если у тебя внезапно обнаружатся нужные заклинания, мы сможем спасти их”. Зоррек, впрочем, на разводку не повелся и исхитрился предложить неприятный и опасный способ восстановить магические резервы самого Агасфера. С расстройства Джулия чуть было не решилась напрямую спросить его, не он ли украл артефакты, но все-таки удержалась.