Наконец, настал тот час, когда Хокичи-сан принял в своей палаке Кимико и Хидэеши. Братья были похожи лицом, и столь же сильно отличались нравом. Младший Хидэеши был наряжен в изящные одежды в цветах Журавля, имел легкий нрав и с легкостью разбивал сердца женщин. Он красил волосы в белый и носил Какита Блейд. Старший же был одет в строгое черное кимоно и не красил волос, был тверд и честен во всем и осуждал брата за безрассудство и легкомыслие. И сегодня Хокичи смотрел на Хидэёши с осуждением. - Ах, брат мой, - сказал, удобно устроившись, Хидэёши, - я, представьте себе, готов вернуть вам долг в 20 коку. Какита Хидэёши победил в пари, убив больше всех врагов в битве с Соловьями. К тому Шиба Такако, наделенная правами Магистрата на время операции, по совету Ёритомо Юрико приказала разделить между самураями имущество Соловьев, и каждый получил еще по 8 коку. Душа Кимико была в смятении. Как ждала она встречи с отцом! Еще неделю назад она надеялась, что он сможет предотвратить ее брак с Какита Ичиро, к которому так стремились Ичиро и ее мать. Но что она могла сказать ему теперь? И что мог сказать он, чтобы хоть как-то исправить дело? Кимико больно ранило то, как отец глядел на нее – с удивлением и пренебрежением, как ей показалось. Понимая чувства племянницы, Хидэёши попросил Кимико провести чайную церемонию, и Кимико была рада сосредоточиться на деле. Видя, что Кимико не хочет говорить с ним при брате, Хокичи попросил Хидэёши встретить Какита Эмико, которая должна была вскоре присоединиться к ним. - Что с тобой случилось, Кимико? – спросил отец. Он лишь пригубил чай и, поморщившись, отставил его в сторону. – Я вижу в тебе изменения, и они мне не нравятся. Кимико раскрыла веер и улыбнулась отцу такой же улыбкой, какой Какита Ичиро так смутил ее в Кьюден Какита, - что-то злобное и порочное было в ее взгляде из-за веера, что казалосьей сейчас совершенно естественным. - Почему вы не приехали на Топазовый Чемпионат, отец? – вопросом ответила Кимико. – Почему даже не поздравили меня с победой? Чем вы были так заняты, что не смогли прибыть на мою помолвку? Обида клокотала в душе Кимико. Сколько раз в своих мыслях она беседовала со своим мудрым отцом, но никогда его не было рядом на самом деле. О, как она сейчас понимала своего жениха, страдавшего от пренебрежения его отца Тошимоко. - Что ж, - спокойно ответил Хокичи, - если хочешь, я скажу тебе. Я не приехал на Топазовый Чемпионат, потому что Чемпионат – личное дело соревнующегося. Всегда есть только он и то, что он должен преодолеть. А не поздравил тебя с победой, потому что весь этот Чемпионат вылился в позор для Тошимоко и всего клана. Но если ты настаиваешь, я поздравляю тебя сейчас. Что же касается твоей помолвки… Раньше я был против, но глядя на тебя сейчас, вижу, что твой жених будет столь же счастлив в браке, как я. Слезы обиды готовы были брызнуть из глаз Кимико, но она лишь изящно взмахнула веером и снова улыбнулась отцу улыбкой Ичиро. - Скажи мне, дочь, что происходит между тобой и Какита Ичиро? - Мы подобны двум ручьям, которые, слившись, несут свои воды вместе, - чуть наклонив веер ответила Кимико, и с вызовом взглянула в глаза отцу. – Что бы вы не говорили, я стану женой наследника Чемпиона нашей Семьи, разве это не достойно? - Пока Сатсуме не выживет из ума, он не допустит, чтобы твой Ичиро стал Чемпионом, - сказал Хочики и, скривившись, добавил, - Чай просто ужасен. И вся чайная церемония отвратительна. Чему учит вас Тошимоко? Почему ты не используешь традиции Драконов? В чем ты выразила традиции Какита? Разве здесь должен стоять чайник по феншую? Потратив несколько минут, чтобы взять себя в руки, Кимико спросила отца о деле. - Вы не посмотрите эти пиьсма, отец? – Кимико показала Хочики шифрованные письма Нибана. - Детский шифр, - едва взглянув, ответил Хочики, - думаю, писал Единорог, возомнивший себя знатоком каллиграфии. Впрочем, я не стану расшифровывать их никому, кроме как лично Какита Йоши. Как не пыталась Кимико изменить решение отца, он остался непреклонен. - Судя по тому, что я успел прочесть, это как минимум дело Клана, - сказал он. Наконец, в палатку вошла счастливая Какита Эмико в сопровождении Какита Хидэёши. Ах, как она была горда. О подвигах ее дочери упоминали в балладе, и она вот-вот должна была сочетаться браком, наполнявшим сердце Эмико тщеславной радостью. Хидэёши и Эмико вдвоем стали убеждать Хочики дать Кимико его благословение. Кимико, пылая от обиды и ярости, скрыв лицо за веером, рассматривала узоры на ширме. - И что же скажет мне та, за которую просят два достойных самурая, - спросил Хочики. Взяв себя в руки, Кимико склонилась перед отцом в глубоком поклоне: - Я умоляю вас, отец, благословить мой брак, - произнесла она. - Хорошо, - согласился Хочики. – Я обсужу с женихом его условия. Ты проводишь меня, Ким? Кимико с отцом, вновь оставшись наедине, шли к палатке Ичиро, обходя лагерь по периметру. - Слухи, которые ходят о тебе, дочь, не радуют меня. - И что же это за слухи? - Твое имя связывают с разбойным убийством на дороге. - И кто же сказал вам это? - Мой старый знакомый, достойный покровитель людей искусства, Баюши Гошиу. Думаю, лишь ради меня он не предал до сих пор эти слухи огласке. Кимико, надеявшаяся использовать эту прогулку для примирения с отцом, снова залилась краской гнева. Переговоры с Ичиро прошли быстро. Хочики предложил взять на себя все расходы на свадьбу, попросив от жениха только список гостей. Прежде, чем Хочики успел бы покинуть палатку, Кимико заговорила с Ичиро о письмах, которые тот согласился расшифровать лишь для Какита Йоши. Ичиро, подумав, предложил им втроем немедленно отправиться в шатер даймё Какита. История, изложенная в письмах, которые Нибан отправлял своему союзнику Фениксу, шокировала Кимико. Господин, которому служил Нибан, вступил в связь с некоей Матсу, бывшей замужем за родственником Императора, и от этой связи родилась дочь. Мать девочки умерла от родовой горячки. Перед смертью она приняла Нибана за его господина, раскрыв ему эту тайну. По всему выходило, что речь в письме велась о Отомо Йорошику. И кто-то из Фениксов сейчас знал эту тайну. Какита Йоши приказал передать ему письма и объявил услышанное секретом Клана, запретив нам обсуждать это даже друг с другом.