Речь

Хоронили сэра Уильямса Ботама. Священник, толпа родственников, в стороне у старого вяза готовая надгробная доска с фамилией и датами жизни. Близкий друг и ровесник покойного Ботама сэр Джонатан Чизл слегка поднял левую руку, все замолчали и поняли — он хочет сказать несколько слов прощания. Все знали, что сэр Чизл блестящий оратор и в свое время даже был спикером в парламенте, но, к удивлению многих, он вынул из кармана бумагу и начал читать по ней:

— Леди и джентельмены, сегодня мы прощаемся с нашим прекрасным и любимым сэром Уильямсом Ботамом. Мне не хочется, чтобы это прощание было грустным и, не дай Бог, печальным, а посему я хочу спросить вас — так ли уж прекрасен и всеми любим был покинувший этот мир сэр Уильямс Ботам?

Здесь многие переглянулись.

— Думаю, что прекрасного в нем было мало, а точнее, и совсем не было, разве что кроме его поистине золотых зубов.

Двоюродная тётя покойного упала в обморок, её подхватили два могильщика.

— Не был он и всеми любим, а точнее, его не любил никто. Кроме его старой борзой Анны, которую он уморил голодом из жадности!

Двое молодых людей надели цилиндры и покинули кладбище.

— Да, он был богат, но разве он помогал бедным? На его могиле следовало бы написать: «Здесь лежит жадина, за посещение могилы пять пенсов».

Двое мальчишек прыснули со смеху.

— Но жадность — не главная черта покойного. Есть вещи похуже. Например, нечистоплотность… Нет, не в прямом смысле, а в переносном. Сэр Ботам был нечист на руку, и это многим известно. Добро бы он был беден… Уже более тридцати лет никто не решался играть с ним в карты, а многие помнят тот знаменитый случай, когда, играя в шахматы с сэром Оливером, покойный съел ладью в буквальном смысле — так ему хотелось выиграть!

В середине толпы раздался смешок, с другой стороны раздались с трудом сдерживаемые рыдания, хотя на самом деле это давился от смеха один из близких родственников покойного. Сэр Чизл был невозмутим.

— Итак, если сэр Ботам и был в чем-то велик, так это в грехах своих. Еще не успев стать вдовцом, он пытался соблазнить свою юную племянницу, хотя об этом знают не все, а она уже забыла.

Хохот раздавался уже с трех сторон.

— Я не хотел бы перечислять все пороки покойного сэра Уильямса Ботама, ибо их список мог бы поспорить в объеме с Британской Энциклопедией.

Хохот.

— Надо сказать, что покойный, хотя и не любил никого, но любил выпить. И как еще! В своем доме рядом с кабинетом он велел сделать бар и нанял двух барменов, которые дежурили по очереди, а сэр Ботам пользовался в этом баре неограниченным кредитом у самого себя…

Безудержный хохот.

— Естественно, он не отказывал себе и в других удовольствиях. Я часто заставал его с огромной трубкой, набитой марихуаной. А личный врач сэра Ботама незадолго до смерти сообщил мне, что сэр Ботам перенес все венерические болезни, которые встречаются в человеческом и животном мире.

Смеются все.

— А теперь, леди и джентльмены…

Но тут двоюродная тётя покойного, которая в начале речи пыталась упасть в обморок, приблизилась к сэру Чизлу:

— Как вы могли?!

— Одну минуту… здесь еще две строчки. Всего две. Читаю. Эту надгробную речь, написанную мной, поручаю произнести над моей могилой моему любимому другу сэру Джонатану Чизлу. Уильям Ботам. Заверено в нотариальной конторе «Смит и Спенсер».

Сэр Джонатан Чизл откашлялся и закончил:

— Леди и джентльмены, я выполнил волю покойного. И вторая часть завещания: «Все мои деньги, дом и другое имущество я оставляю в пользу детского приюта в Челси».

Юрий ТЕЙХ