Перечень остальных статей о сеттинге, выстроенный в логическом порядке — тут.

Название: Следом за песней

Сеттинг: Алая Буря (манопанк, закрученный вокруг скандинавской мифологии и культуры).

Темы и настроения: выживание, хоррор.

Завязка : Альтинг скальдов — мощнейшее оружие пропаганды Мидгарда. Но эта работа сопряжена с знанием, кое не должно выходить за пределы сведущих. Тайны того, как все было на самом деле.
Один из известных скальдов, Хло Наас, обозревающий политические и военные новости, ветеран многих горячих точек, пропал. Он не вышел на работу, его не нашли дома. Кроме того, что разгорелся медийный скандал, многие озаботились: что, если известный пропагандист попал в руки внутренних или внешних врагов асванов? Что, если он раскроет секреты, способные вызвать еще больше скандалов в обществе? Это опасность, которую нельзя игнорировать.

Место действия: территории на границе Финмарка и Скандинавского полуострова, подконтрольные Мидгарду. Анклавы Янгвинд и Хаапсау, где первый – более-менее развитый анклав в нескольких километрах вглубь финских топей, а Хаапсу – бывший лагерь хирдманов, разросшийся после подчинения окружающих территорий и находящийся в плачевном состоянии.

Персонажи:
Дербиус (мастер)
• Илмари (Эстель) — финский орк из племени Болотного Вздоха. Когда Мидгард пришел на их земли — племя сражалось, но что оно могло противопоставить одному из сильнейших государств мира? Но они сражались — упорно, моля духов-гениев о помощи. Жертв, что они приносили, оказалось недостаточно, и старшая жрица порешила отдать кровь своей дочери-мутанта со змеиными глазами (что почиталось за метку силы). Но ночью Илмари сбежала — не без помощи кого-то из соплеменников, как она полагала. Три месяца она в одиночку выживала в чудовищных Финмаркских топях, пока ее не поймал патруль мидгардских солдатов-хирдманов. На допросе Илмари охотно сдавала собственное племя в руки захватчиков. Ну а потом ее бросили к остальным рабам. Когда в ставку лагеря приехал ярл, задумавший поразвлечься опасной охотой на чудищ топей, ему потребовался проводник. А позже он и вовсе выкупил диковинку у хирдманов и увез ее на север. Не далеко, нет, в раскинувшийся на границе Скандинавского полуострова и Финмарка анклав Янгвинд. Там он вбил немножко этикета в дикарку и демонстрировал экзотическую варваршу заезжим купцам да друзьям. Пути морали: Свобода, Непредвзятость, Жестокость.
• Андрес Тюрссон (Анхель) — асванлинг (бастард мидгардских богов-асванов) кого-то из рода Тюра, выросший среди изгоев-нидингов, на дне Мидгардского общества. Видимо, отцовские гены взыграли — и Андрес выбрался из этой грязи, попав к хускарлам (местная ГБ). Там он стал ликвидатором-одиночкой, тайно ненавидящим и боящимся асванов, но чертовски хорошим в своей работе. Его мир состоял всего из трех вещей: работа, жажда мести и секс. Удивительно ли, что Андрес стал лучшим ликвидатором хускарлов в Янгвинде? Пути морали: Воинское мастерство, Честь, Разврат.
• Вильгельмина Тол (Тиннаро) — уроженец небольшого готского анклава, чья культура пронизана болью как очищением души. Их общество крутится вокруг причинения боли себе и другим, вспышки которой отгоняют страхи. Ночами ее родной анклав превращался в пародию на оперу воплей. Когда мидгардцы вступили с ним в контакт, то решили изучить методики пыток и способы защиты от кошмаров через боль. В обмен на это в сам Мидгард были посланы несколько студентов для обмена опытом и изучения мидгардских техник пытки. Группа готов прибыла и провела целый год в Янгвинде. Близилось время, когда все они должны будут вернуться в отсталость малой родины, увидев лишь сотую долю технологических чудес мидгардцев.
• C.E/Ортон-Одал/v.1.0/12.11.980/3-4 (Северин Ематео генокода первого образца, выпущенный на фабрике Ортон-Одал 12 ноября 980 года, 4 номер в третьей партии этого дня) по прозвищу Фор (Кит) — грязнокровый (то бишь обладающий отклонениями) клон-генотрелл, способный читать людские души. Порода Северина Ематео (С.Е.) была выведена как профессиональный ассистенты ведунов-эрилей, но отклонение Фора сделали его продажу в ковен — тратой гельта и потенциала. Потому-то сразу после обнаружение его «психо» генотрелла выкупили хускарлы. К их разочарованию, Фор слабо годился для социального взаимодействия и шпионажа, и потому его перевели на аналитическую работу в Янгвинд, где его способности были полезны в уличении мелких сознательных нарушений среди персонала. Заслужил метку фримена (штрих-код на правой бровью обведен красным прямоугольником), то есть стал свободным. Пути морали: Власть, Преданность, Гордыня.

Ход игры: начал я с небольшой прелюдии с каждым из персонажей.
Фор, шагающий по Хускарл-холлу и разгребающий последние дела относительно нового культа крови генотреллов, включившего в свой «пантеон» живых потомков их Предтечи. Рекомендации Фора были просты: завербовать одного из потомков и через него манипулировать культом. До позднего вечера он разгребал последние донесения и дела, тщательно анализируя документы и выдвигая свои рекомендации. В конце концов, если он не вернется с нехарактерного для него задания – его помощник должен будет сам разобраться со всем. Хуже смерти будет хаос в делах, что она повлечет за собою.
Андрес только успел вернуться в квартиру, с сожалением поняв: белоснежные перчатки придется выкинуть – кровь уже не отмыть. Впрочем, удовольствие от чисто выполненной работы того стоило. Дом, где он живет – тихое место, а соседи не любопытны – всех их повергает в тихий трепет и страх скромная обитель ликвидатора в белоснежном мундире. Чуть позже его медотативный обряд чистки оружия прерывает молодой посыльный из Хускал-холла с вызовом на новое задание. НО брифинг – лишь завтра утром, а под боком у Андреса – хорошо знакомый бордель. Говорят, туда привезли рыжеволосую дикарку из готских марок…
Вильгельмина привычно практиковалась с сокурсниками на невезучем узнике хирдманов, четко и безжалостно работая скальпелем и кислотами. Но она первой заметила появление в допросной женщины в белом мундире, при появлении которой даже их куратор от Мидгарда, опытный заплечных дел мастер, сжался и занервничал. И когда обессиленного, сломленного заключенного уволокли (сама Тол даже не слушала добытые признания – они для нее не имели значения), бонд-куратор обратился к студентам: срок обучения подходит к концу и вскоре им предстоит вернуться в готские марки. Он был уверен, что некоторые хотели бы остаться на службе Мидгарду… и потому передал слово Елизавете из хускарлов. Та заявила, что альтингу нужен мастер допроса и она готова выбрать одного из студентов. Успешная «практика» поможет получить гражданство и рекомендации. Лишь трое из готов пожелали участвовать, но выбрали лишь пани Тол.
Илмари сидела в длинном зале ярла-хозяина в нелепых псевдоварварских одеждах, пока герр Томбер хвалился своей диковинкой перед заезжими купцами. Он, как обычно, громко смеется и неискренне восхищается нелепым историям гостя. Обычный вечер, полный лести, алкоголя и хвастовства – если бы не появление незваного гостя, которого никто не решился остановить. Вроде бы – совсем молодой парень, не старше 24-х, одетый в поразительно белый мундир да в очках с золотой оправой. Сопляк сопляком – но ярл посерел, велел отвести гостей в сад и приветствовал паренька так, словно к нему явился воплощенный гейст. А тот, говоря уважительно и, одновременно, свысока, сразу перешел к делу: альтинг хускарлов хочет выкупить Илмари. Ярл же не торговался даже ради порядка, почти сразу отдал рабыню: то ли из-за жадности, то ли из-за страха. Покуда Илмари семенила по улице за новым хозяином, которому встреченные на улице салютовали или попросту уступали дорогу, парень кратко ввел ее в курс дела: для операции альтинга нужен проводник, в обмен – свобода. И что сам он прибыл из франкских земель в кандалах, когда-то давным-давно.
Брифинг-зал – просторное помещение с длинным железным столом, окруженным стульями с резными высокими спинками на тридцать человек. В дальнем конце – огромный экран, а на стенах – гобелены, картины и геральдические знаки, больше подходящие длинному дому ярла. Один за другим в просторном зале появились Илмари, Андрес, Фор и Тол – и обстановка явно накалялась. Илмари нервировали двое молчаливых мидгардцев и попытки завязать диалог Тол. Андреса – компания генотрелла, рабыни и чужачки, недостойная хускарла-асванлинга. Фора – присутствие двух чужаков и разнузданность Тюрссона. Лишь Тол оставалась чуть спокойнее, хотя неприветливость и молчание в ответ не могло понравиться и ей.
Вскоре после того, как Фор начал «строить» коллег, в брифинг-зал, постукивая тростью, вошел Эдвард Ноусон – старший хускарл Янгвинда. Этот пожилой мужчин с пронизывающим взглядом, всегда безупречно вежливый – самый беспощадный ублюдок анклава. Улыбка – лишь удобный инструмент. И пускай семенящий за ним помощнике, тот самый парень в очках с золотой оправой, разительно от него отличался. Хускарлы знали, что это – подрастающее безжалостное создание, кое трудно будет назвать человеком.
Пан Ноусон быстро изложил ситуацию: военный корреспондент Хло Наас из альтинга скальдов пропал чуть больше месяца назад после скандального репортажа. Он не вышел на работу, не обнаружили его и дома. Друзья и родственники тоже ничего не знали о местоположении Нааса. Несколько дней назад его якобы заметили в основанном год назад Хаапсу на территории финмаркских топей. Никакой дополнительной информации, увы, нет: был ли он один, в каком состоянии он находился, как себя вел. Тем не менее, хускарлам было поручено разобраться со скальдом Наасом – его самого доставить для разбирательства, разобраться с возможными утечками информации, выявить потенциальных похитителей. Не архиважное дело, но необходимое. Словом, рутина. Старшим над группой назначили Фора: ни Тол, ни тем паче Илмари не могли стать командирами, а ликвидатор Тюрссон не обладал необходимыми способностями для этого поста. Собрать другую команду, увы, не представлялось возможным: все силы янгвиндских хускарлов были брошены на ликвидацию местной ячейки террористов из «Гарма». После сформированный отряд обсудил необходимое снаряжение и решил выдвигаться следующим утром, как только вставшее солнце очистит топи от ночных маров.
Группа собралась с вещами у самых ворот из Янгвинда за десять минут до восхода солнца, чтобы не терять ни минуты от дневного перехода. Идти до Хаапсу было около восьми-девяти часов, но топи осложняли дело. Пока спецотряд терпеливо ждал, под уханье хирдманов на стене к ним спустился командир ночной смены – жесткий, постоянно скалящийся мужчина в черном усиленном бронекомбинезоне. Он не выказывал такого же страха перед хускарлами, что и большинство населения: еженощно он смотрит в саму бездну, покуда та тянется к нему. Так что куда более приземленные опасности его уже мало пугали. Будто бы желая посмотреть на дрожащих от страха хускарлов, он предложил им подняться на стену. Не согласился лишь Фор, указав на мелочность и показушность жеста гестира. По шаткой лестнице остальные поднялись вслед за командиром. Стена уходила далеко в обе стороны, теряясь среди домов – а защитный купол заканчивался всего в двух метрах за анклавом, что позволяло в полной мере «полюбоваться» на беснующиеся орды маров. От этого зрелища пани Тол поплохело и она спешно скатилась вниз, где тут же попросила у Фора сигаретку – генотрелл с радостью решил научить готку курить. Андрес и Илмари же полюбовались на адскую работу хирдменов – покрытых бусинками пота, с перекошенными от страха лицами. Они лупили раз за разом в редких пробивающихся сквозь барьер тварей – но было ясно, что так проходит для них каждая вторая ночь.
Когда встало солнце – стена огласилась радостными криками. Казалось странным, что опытные солдаты, выполнив ежедневную рутинную работу, способны ей радоваться, будто бы новобранцы, отбившие первую в жизни атаку. Им на смену уже собиралась дневная смена – хуже вооруженные и бронированные, без отблесков отчаянья и безумия в глазах. Командир ночной смены остановился около хускарлов и, после неуместной шутки Андреса на тему того, что Илмари не сойдет даже на походную девку, лед меж ними растаял. Отсмеявшись, он упомянул о том, что в нескольких километрах по «дорог» в Хаапсу видели крупное чудище, а после дал наводку на идол, посвященный гению (духу-хранителю) топей. Туда-то отряд и решил отправиться, когда запылившиеся големы с трудом отворили врата.
Чем ближе к тотему – тем более зловещими казались деревья, тем сильнее они походили на искаженные людские силуэты. Но, несмотря на это, ничего особого не стряслось – просто очередные недобрые пейзажи Одал-Мидгарда. Там, на небольшом островке, покрытом жухлой и острой травой, они и нашли трёхметровый каменный идол с жестоким, кривящимся лицом. Неживые губы его были в чем-то красном, давно засохшем. Илмари, вспомнив языческие обряды племени, сумела снискать расположение гения топей, испив болотной жижи и умывшись ею. Расстройство желудка лучше, чем неудовольствие гейстов.
Шли они целый день, вихляя по грязной, разбитое тропе, гордо носящей название «дорога Янгвинда-Хаапсу», больше похоже на грязную, полузатопленную колею, оставшуюся от когда-то перебрасываемой туда-сюда тяжелой техники. Но до исхода ночи они не успели, и пред ними встал выбор: отбиваясь от мар попытаться в темноте добраться до анклава или же встать лагерем и разбить марозащитные походные системы. Решили все-таки не рисковать спешным бегством в кромешной тьме и встали на ночевку.
Фору удалось успешно настроить барьер, взяв в расчет ноосферические колебания и эфирные течения, так что на ночь они оказались защищены на отлично – относительно ситуации, конечно. Но не все решила маготехника: Илмари и Фор не сумели совладать с собственным разумом, обряд очищающей боли Тол пошел не так – даже Андрес не справился с собой. Несмотря на то, что от далеких маров лагерь был защищен, возникшие совсем рядом их личные кошмары заставили весь отряд покрываться холодным потом. Где-то побрякивали состоящие из деревянных сегментов змеи, одно из деревьев покрылось свисающими отсеченными руками, закованными в кандалы, а темная человекоподобная фигура меж деревьев меняла позу и приближалась каждый раз, когда от нее отворачивались. Неясно, что послужило тому причиною, но вскоре все четыре мара слились в одного, окончательно превратив дерево-носитель в чудовищную мешанину класса «страх». Удивительно, но покончить с ним удалось быстро: эфирный пистолет Фора «Дрейбриз» идеально подходил для боя с марами, неспособными поглощать его попадания (а я понял, что зря дал ему настолько серьезную игрушку). Стоит также отметить, что пока мары приближались – некоторые из группы услыхали далекое лязганье металла, а кое-кто даже разглядел на вершине кургана на фоне неба фигуру, очертаниями напоминающую гото-франкского рыцаря. И вот когда мар растворился в ночи – меж деревьев и показался тот самый рыцарь. Незнакомец подошел ближе и бросил Фору мешок гельта, хриплым голосом произнеся: «Хаапсу. Хло Наасу. Плата. Спасите от пьянства». И, не дожидаясь ответа, закинул обнаженный полуторный меч на плечо, и, медленно попятившись, сам сгинул во тьме.
Утром группа собралась и, когда принялась будить пани Тол, обнаружила: их допросных дел мастер никуда не пойдет. После ночного обряда, во время которого Вильегльмина резала руку, и нападения маров она, видимо, от шока позабыла обработать раны. Токсичный испарения топи, грязь и ядовитые крововсосущие взяли свою за жалкие несколько часов. Оставив ее тело болоту, а вещички забрав с собой, отряд выдвинулся к Хаапсу, уже маячившему вдалеке.
Хаапсу представлял из себя жалкое зрелище — стены из жести, лишних камнеблоков, дерева и обломков техники, разрисованные размашисто огромными рунами не внушали оптимизма. Внутри — когда отряд прошел проверку хирдмана и тот убедился в подлинности ноофоновых карт — анклав походил на гетто. Шатры из шкур соседствовали с мобильными домами, деревянные заплесневевшие избы — со сборными одноэтажками из камнеблоков. Мидгардцев было в разы меньше, куда больше по улицам бродило финских варваров с ритуальной раскраской, от которой рябило в глазах. Дороги меж домами по качеству едва превосходили ту, по которой отряд пришел из Янгвинда: грязное месиво из земли, воды, перегноя и мусора. На площади — куча ларьков, таверна под открытым небом и охраняемый двумя пулеметами длинный дом ярла, Ингульфа Джонссона (да, даже род местного правителя уходит не к достойным норманнам, а к саксам).
Впрочем, отряду вряд ли пришлось бы задерживаться в этой дыре надолго: в трактире они вскоре узнали в грязном, обросшем пропойце мундир скальда, а, приглядевшись, под густой и спутанной бородой узнали и самого Хло. Покуда они заняли его осторожной беседой, Фор быстрым шагом дошел до хирдманов и велел им незамедлительно арестовать пьяницу. Те, конечно, не поверили покрытому грязью путнику, но вскоре сын ярла, Бринульф, притащивший ноосканер, подтвердил личность Фора. Хирдман действовал быстро и четко, не слушая возмущения трактирщика, и утащил вяло сопротивляющегося Хло в карцер. Ну а отряд был приглашен в длинный дом. Быстро переодевшись и обмывшись, гости предстали перед ярлом.
Ингульф оказался типичным норманном из старых саг: громогласный, приветливый, гостеприимный и горделивый. Собравшихся в зале вожде племен, склонившихся пред Мидгардом он называл не иначе, чем варвары. Кроме него и сына в зале было и еще двое примечательных личностей: старик-ведун Остгет, ворчливый, неразговорчивый и мрачный как туча, и Светлана Родстер, командир хирдманов, настоящая валькирия.
Хускарлы, не вдаваясь в подробности, объяснили ситуацию — Ингульф и не возражал, лишь попросил прислать уведомление о судьбе Хло. Ему, видите ли, было бы обидно, если дом пана Нааса окажется нежилым, ведь стоит-то в хорошем месте. Когда начался пир, Илмари, сидящая за столом слуг, старалась — и успешно — быть ниже воды и тише травы, чтобы ее не узнал кто-нибудь из ошивающихся в доме соплеменников. Андрес же решил соблазнить Светланы — определенных успехов он достиг, но кроме поцелуев да обжимания ничего не достиг. Так что ночевать он ушел, утащив служаку. Ну а Фор занялся делом: послушал старика с завышенным самомнением, узнал от него про окрестных гейстов, и завербовал в доносчики Бринульфа. На том пир и завершился.
Утром отряд явился в карцер, где раскрутил мучающегося похмельем Хло. Тот ничего и не скрывал, лишь с горечью и наигранным пафосом рассказал, как оказался в Хаапсу. Совесть его заела: он всю жизнь был частью пропаганды Мидгарда и слишком устал делать из идиотов-ярлов — отцов-командиров, устал показывать гордых победителей, игнорируя горы трупов. Сломался. Попытки образумить его ничего не дали, но Наас пообещал не делать глупостей и отправиться с хускарлами без сопротивления. Суд так суд. Казнят — он не расстроится.
Следующим утром группа выдвинулась в обратный путь — и вновь не успела до вечера. И снова — лагерь в однообразных финских топях. И снова в середине ночи вновь под тихое лязганье металла в темноте, вслед за плюхнувшимся в воду рассеченным надвое маром, появился рыцарь. Он потребовал отдать ему Хло, но Фор, конечно, отказал. И тут нервы у хускарлов не выдержали и начался бой. Несмотря на то, что Андрес всадил три пули в незнакомца (вместо звона раздалось влажное хлюпанье плоти), рыцарь ринулся вперед — и замер, когда Илмари приставила к глотке перепуганного, побелевшего от ужаса скальда меч. Он оказался на самой границе барьера и свет костра осветил чужака.
Его доспехи были частью его тела, сделанные не из стали, а из хитина. Прожилки и наросты формировали странные узоры, но страшнее всего было лицо рыцаря: алебстрово-белая маска, будто бы воплощавшая благородство, честь и отвагу. Создание явно беспокоилось за жизнь Наасу больше, чем за свою — а тот застыл в ужасе, и неясно: страшился он клинка Илмари или явившегося из ночи рыцаря. И тогда тот заговорил.
Никто не слышал, чтобы мары были способны поддерживать осмысленный диалог. Но этот — мог. Он сообщил, что является гейстом, которых люди называют кошмарами. И что Хло нужен ему, чтобы оберегать. Его существование — мука, как и у всех маров, но он не желает возвращаться в ничто. И чтобы этого не произошло — Наас должен жить. Ему наплевать, как. Хоть в рабстве у самого кошмара. Но — жить. А в анклаве скальда могут приговорить к смерти. И потому он хочет забрать его с собой. Заковать в цепи, запереть в пещере — держать живым.
Для Фора, больше прочих понимающего в марах, это был шок. И — потенциальный прорыв в марологии. Он убедил, что вскрывшиеся обстоятельства сделают Хло ценнейшим пленником и что казнь скальду больше не грозит. И кошмар, итак имевший небогатый выбор, согласился. Всю ночь, до самого утра, они слышали звон металла и влажное хлюпанье, покуда «рыцарь» рубил всех маров, что приближались к лагерю. Это оказалось самой спокойной и пугающей ночью.

Эпилог:
Хускарлы выполнили обещание — Илмари обрела свободу. Не сразу, впрочем. Ее подарили ярлу Ингульфу в качестве проводника, но велели выплачивать гельт. Через год орк накопила достаточно, чтобы выкупить свою свободу и ушла в болота. Конечно, за это время весь Хаапсу узнал, кто она — но ее так и не тронули. Война была проиграна, а ее связи с хускарлами и самим ярлом пугали покоренных дикарей.
Тюрссон получил дисциплинарное взыскание за недисциплинированность во время операции. А чуть позже — месяц карцера после того, как нашел Фора и избил его. Позже асванлинга вновь перевили на работу одиночкой, сделав в личном деле пометку: «Не приспособлен для командной работы». Более того, после доклада генотрелла о странной реакции Андреса на все, что связано с асванами, специалисты хускарлов узнали об отвращении и ненависти ликвидатора к живым небожителям Мидгарда. Его поместили под особый надзор и приписали еженедельно посещать специалиста. И… ох, этот специалист оказалась самой красивой женщиной, что Андрес видел в жизни.
Самого Фора вернули в аналитики, добавив к его делу подтверждение того, что генотрелл не подходит для операций с хоть какой-то долей дипломатии или социальной маскировки. Впрочем, самого Фора это, скорее, радовало. Да и связи, что он завел с ковеном эрилей после передачи Хло, оказались весьма полезны и открыли ему доступ к весьма интересным сведениям о кошмарах.
Сам Хло был передан ковену, занимающемуся марологией. Через полтора месяца он получил свободу, ушел из альтинга скальдов и примкнул (неизвестно, насколько это было добровольный выбор) к ковену в качестве пресс-секретаря и редактора статей и книг. Говорят, что через два месяца у него появился пугающий и очень странный телохранитель: женщина с бледным лицом, говорящая о себе в мужском роде и предпочитающая полуторный меч всему прочему оружию.
Природа Рыцаря тоже оказалась раскрыта: он был порожден раскаянием Хло, его страхом, что ни благородства, ни чести не существует. Что все эти высокие идеалы — всего лишь фикция. Вероятно, именно это и оказалось решающим фактором в формировании псевдоличности рыцаря. Учитывая уникальность подобного кошмара и перспективы его использования, среди нидингов, приговоренных к смертной казни, была найдена женщина, идеально подходившая как сосуд одержимости…