Так как из-за чертового недосыпа отчет дописать я пока не успел — держите трейлер от лица любимца публики. Естественно, я имею в виду Аллистера.

Даже три сотни прожитых лет не смогли подготовить меня к этому ритуалу. Невозможно привыкнуть к кровопролитию и манипулированию потусторонними энергиями в таких масштабах, живи хоть тысячу лет, хоть две. Мы принесли в жертву столько жизней, включая жизни некоторых из нас. Напрасно? Не знаю. Кажется, все получилось, несмотря на некоторые затруднения, но проблемы на этом не закончились. Мне стоило быть более дальновидным, но сожалеть уже поздно, Господь рассудит, и меня, и Страйдера и эту подлую, вечно пьяную блудницу, напавшую на Индрика после проведенного ритуала. Никакой уговор не позволяет безнаказанно пожирать моих братьев. Она ошиблась, а ошибки, как правило, караются.
Нам нанесли оскорбление, и я потребовал сатисфакции, пусть и не в традиционном понимании этого слова. Едва ли кто-то слушал меня, да и сейчас это уже и не важно. Они обратились против меня, держали меня прочнее стальных цепей, пока противник насмехался надо мной и моим братом, кровь от крови. Я не собирался это терпеть и, клянусь британской короной, я воздам по заслугам каждому или погибну.
Именно это я и пообещал им на том холме. Головой каждого из них я поклялся украсить полки моей библиотеки. Достойное отмщение тем, кому я доверял. Они же пообещали убить меня. Достойный диалог. Страйдер, Джейк, Охотница, Джейн, Джон, Энтони и Абигайл на одной стороне шахматной доски и мы с Индриком на другой. Достойная партия, которую я доиграю до конца, пусть даже после этого и не останется ни победителей, ни побежденных. Вот истина, которой учили меня мой отец и мой дед, которая передается из поколения в поколение в нашей семье. И я бы солгал, если бы сказал, что не горжусь этим, пусть мне и пришлось отказаться от фамилии Говард и бежать за океан.
Грядет тяжелое время. Мне пришлось рассказать все Рыцарю. Он понял меня и не стал задавать лишних вопросов. Достойный человек, мне жаль, что приходилось недоговаривать и обманывать его. Пока я пишу эти строки, он занимается укреплением моего поместья. Удар предателей не заставит себя ждать, и мы должны быть к этому готовы.
Нас меньше, мы устали, мы голодны и изранены. Но едва ли это означает, что мы сдадимся. Необходимо пережить следующий день, и перейти в наступление, пока предатели не осознали, что их ловушка захлопнулась вокруг них самих.
Установленные Рыцарем обереги будут защищать нас от вторжения. Он проделал эту тяжелую работу, искренне считая, что у нас все получится. Однако это единственный бастион, защищающий нас от поражения. Возможно, стоило покинуть мое поместье и спрятаться, но я не вор и не беглец. Я стою на своей земле, и погибну здесь же, если придется.
Думая об этом мне становится немного страшно: а вдруг это и правда моя последняя ночь? Но оглядываясь назад, я вижу достойно прожитую жизнь, и умереть мне не стыдно. Мне жаль лишь, что я не сказал то, что хотел сказать и не сделал то, что хотел сделать. Да, мне страшно умирать, не зная, что со мной произойдет потом. Мне жаль, что я многое не успел. Но мне не стыдно. Я горд тем, что я стал тем, кем я стал. Я стал таким, каким хотел видеть меня отец, каким я должен быть. Быть может, мое время и правда пришло.

Обгоревший кусок бумаги, идентифицированный как часть сгоревшего при смерти владельца дневника Аллистера Уильямса.