Скальдическая поэзия

Основные приемы и правила стихосложения

Автор: Владислав Русанов
Дата публикации: 9 января 2013, 22:45
Original: в фейсбуке и где-то на бумаге.

Уже заканчивая эту книгу (речь идет о «Ворлок из Гардарики»), я вдруг осознал, что, кажется, перегружаю неискушенного читателя излишней информацией. Там и сям разбросаны по тексту стихотворения, которые и стихотворениями-то назвать не у всякого повернется язык.

В самом деле!

Висы какие-то?

А что это за висы и с чем их едят?

Почему эти викинги то и дело произносят их? Почему поднаторевшие в их сложении пользуются почетом и уважением, как конь Харальда Сурового?

Спору нет, есть среди моих читателей люди, знающие о мире средневековой Скандинавии вполне достаточно, чтобы не удивляться. Но существует же еще и массовый читатель.

Как же быть?

Скандинавскую поэзию в школах не проходят.

Может быть, стоит немного разъяснить что к чему?

Может, и стоит, подумав, решил я.

Наверняка стоит, убедился я, поразмышляв еще некоторое время и пообщавшись с читателями на нескольких интернетовских форумах.

В этом послесловии я попытаюсь обобщить несколько источников информации, рассказывающих о поэзии скальдов, привести краткое описание основных типов размеров, жанров, употреблявшихся ими, а также скальдической фразеологии. Выражаю надежду, что это поможет читателям воспринимать поэтическое творчество викингов более благосклонно.

Скальдическая поэзия как тип творчества

Прежде, чем начать разговор о поэзии скальдов, желательно определить ее место в общем перечне мировых литературных ценностей. И краткий анализ популярных энциклопедических изданий показывает, что этому виду творчества не повезло. Иногда поэзию скальдов просто опускают за ненадобностью, как нечто малозначительное, иногда отождествляют с поэзией эддической, тоже древнескандинавской, но совершенно другой [1].

Тут нужно обрисовать разграничение. Конечно, «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда» более известны широкому кругу читателей и почитателей средневековой европейской истории. Эти литературные памятники древности, чье «художественное и культурно-историческое значение огромно» [2] широко цитируются, к ним обращаются многие писатели (взять к примеру «Сломанный меч», «Приключения Гарольда Ши», «Хроники Хьерварда», а Профессор так вообще черпал обеими горстями из «Прорицаний Вельвы»). Оно и понятно – крупные эпические произведения, философский смысл, легендарные боги, герои и чудовища. А что же скальдическая поэзия? А она полностью бытовая. Например:

Долбодрево в яви
Денег ради рано
Уборы брата моря
Будет дмити бурно.
Млат крушец не крошит
От накала алый,
Только волком воют
Ветер жрущи клети.

Имеем описание технологического процесса и никакой романтики. Еще один аспект. Эддическая поэзия ориентирована на содержание. Почитайте только «Речи Высокого» или «Перебранку Локи» – затронуты темы, не утратившие актуальность и до наших дней. А скальдическая – тяготеет к формализации стихотворения, его авторы не пытаются донести глубокий смысл до благодарных слушателей (в последствии — читателей), они наслаждаются самим процессом изготовления стихотворения. Здесь и аллитерации, и многоколенные метафоры, и внутренние рифмы, словом полное подчинение содержания форме.

По мнению исследователей это является прямым следствием осознанного перехода от певца к поэту [3]. То есть песни Эдды авторов не имели, да и иметь не могли, поскольку формировались десятилетиями, оттачиваясь и отшлифовываясь бесчисленными сказителями. В творчестве скальдов на первое место вышел человек – автор стихотворения. Подпущу цитату: «Гипертрофия формы – первый шаг на пути творческого освобождения поэта от связанности традицией, трамплин, благодаря которому совершается скачок огоромной важности в истории человеческого сознания – скачок от неосознанного авторства в осознанное.» [3].

Следовательно, главное отличие скальдической поэзии от любой другой — гипертрофия формы. Культ формы имел в ту эпоху глубокий смысл. Одна из погребальных рунических надписей IX в. заканчивается угрозой: «А тот, кто испортит эти знаки, да будет отверженцем, погрязшим в извращениях, известным всем и каждому» [4].

Не приходится удивляться тому, что скальдические висы находят себе мало читателей в неблагоприятном для них, ибо слишком резко с ними контрастирующем, контексте древнеисландской прозы. Ведь умение понимать висы взращивалось в древности тою же многовековой традицией, что и умение сочинять их. Не подлежит сомнению: всякий памятник иной культуры нуждается в разнообразном комментарии. Но скальдическая поэзия принадлежит к тем из них, чтение которых должно начинаться с комментария. Скальдическая поэзия должна быть сначала постигнута умом. И лишь тогда, когда должным образом подготовленное восприятие научится различать её условности и уловки, в искусственности её построений может проступить та красота, которая дает ей право называться подлинным искусством [4].

Скальдическое стихосложение

Как эддическое, так и скальдическое стихосложение восходит в своей основе к древнегерманскому аллитерационному стиху.

Истинно! исстари
слово мы слышим
о доблести данов
о конунгах датских,
чья слава в битвах
была добыта!

Однако в то время как эддический стих – форма максимально простая, то скальдический стих – форма максимально усложненная. Усложнение стиха есть проявление той гипертрофии формы, о которой говорилось выше. В скальдическом стихе строго регламентировано:

• количество слогов в строке;
• наличие и положение внутренних рифм;
• количество строк в строфе.

Каковая регламентация отсутствует в стихе эддическом.

Самый распространенный скальдический размер – *дротткветт*. «Им сочинено пять шестых всей скальдической поэзии» [3]. Виса, т.е. строфа *дротткветта* состоит из восьми строк, образующих два четверостишия или четыре двустишия. В нечетных строках дротткветтной висы всегда два аллитерирующих слога, в четных – один, и это всегда первый слог. Позволю в целях оригинальности в качестве примера строчки из собственной висы:

Рады братья стали
Рати в поле плеска.

Здесь аллитерация идет на слог «ра».

Аллитерацией в германском стихе называется созвучие предударных согласных, которые в древнескандинавском почти всегда бывают одновременно начальными в слове и принадлежат корню. По законам скальдического стихосложения в нечетных строках должны аллитерировать два слога, а в четном один. Аллитерация традиционна для германского стиха, скрепляя, по словам Олава Тордарсона Белого Скальда (племянника Снорри Стурлусона), строки в двустишии, подобно тому «как гвозди скрепляют корабль» [5].

Дротткветт напоминает по первому впечатлению трехстопный хорей с безударными («женскими») окончаниями. Действительно, в его строках также шесть слогов, три из которых занимают метрически ударные, а три — метрически безударные позиции, причем первый слог в строке чаще ударный, а последний всегда безударный [4].

Однако дротткветт не обладает мерностью хорея, поскольку распределение ударных и безударных слогов в строке все же может в нем варьироваться.

Кроме того в каждой строке должны присутствовать внутренние рифмы (хендинги), которые по мнению скальдов и создавали красоту дротткветта. Хендинг может слагаться из согласной с предшествующей ей гласной (полная рифма) и из согласного без предшествующего ему гласного (неполная рифма) [3]. Если сразу не понятно, рекомендую прочесть предыдущее предложение еще раз. Сам я не с первого раза осознал, что рифма может быть из одного согласного звука. Правда, все это достаточно сложно изобразить в русском языке, сказывается фонетическая разница со скандинавскими. Большинство переводчиков использует все-таки полные в нашем понимании рифмы (поле плеска) или чередуют, смешивая все понятия:

Ведать будут, верно,
Вдовица и девица,
Что на град я ратным
Обрушился оружьем.
След от струй преострых
Стали там остался.
Мне от Нанны ниток
Несть из Руси вести.

В каждой строке дротткветта должно быть шесть слогов, из которых три несут метрические ударения. Предпоследний слог в строке всегда должен был нести метрическое ударение, а также его должен нести первый слог четной строки, поскольку на него всегда падала «главная аллитерация» [3].

Жаль, бежал обидчик,
Вежеству обучен.

Самая главная, на мой взгляд, сложность, практически не передаваемая современным языком – переплетение предложений дротткветта. Они могут втискиваться друг в друга кусочками. Например:

Верно я – а ворог –
Лишь видел плоть девичью,
— Врать горазд – устами
Тронул губы любы.

Есть разные объяснения этому обычаю. Наиболее вероятным мне представляется предположение, что висы исполнялись двумя певцами (на два голоса, дуэтом). Хорошо, что не хором.

Гораздо менее употребительны были другие скальдические размеры – тёглаг, хрюнхент, рунхент и квидухатт [3].

Тёглаг – четырехсложный размер:

Злато благ
Влаге чаек,
Где конь Рёккви
Гривой реет…

Хрюнхент – восьмисложный и четырехтактный размер, аналогичный *дротткветту*. Ударные и не ударные слоги обычно располагаются по схеме хорея.

Слушай, Магнус, песню славну.
Слова я не вем иного.
Я твою, владыка даков,
Доблесть славлю речью доброй.

Как ясно из примера, этим размером все больше сочиняли хвалебные песни.

Рунхент – единственный размер с конечной рифмой. Не исключает он и внутренних рифм и аллитераций.

Воспеть велите ль,
Как наш воитель
Славит своими
Делами имя?

Квиндухатт – самый простой размер. В нем нет ни внутренних, ни конечных рифм, а расстановка аллитерирующих слогов весьма свободная.

Идет слух,
Что Ингвара
Эсты-де зарезали.
В стане вражьем
Эстов рать
Муже-де
Замучила.

Скальдическая фразеология

Богатство словаря скальдов не имеет себе равных в древней поэзии. В целом скальдическая лексика заметно выделяется на фоне древнеисландской прозы своей архаичностью: это и не удивительно, если мы примем во внимание, что благодаря жесткой стихотворной форме язык скальдических стихов почти не повергался изменениям в устной передаче. Среди архаизмов в словаре скальдов есть вместе с тем и такие, которые, по всей вероятности, вышли из повседневного употребления задолго до эпохи викингов и сохранялись только в языке поэзии. Но скальд черпает отовсюду: владея словами глубочайшей древности, он не гнушается и самой обыденной лексикой [4].

В скальдической поэзии, так же как и в эддической, основные стилистические элементы – хейти и кеннинги [3].

Хейти – замена одного названия или имени собственного другим названием или именем собственным. Простейший пример из «Старшей Эдды»: имя Одина меняется на Высокий, Вещий, либо на любое из других его имен, каждое из которых и является *хейти* Одина.

Неисчислимое (ибо пополняемое каждым скальдом) множество поэтических синонимов («хейти») служило здесь для обозначения всего двух-трех десятков переходящих из висы в вису понятий, таких, как мужчина, женщина, корабль, море, битва, меч и им подобных.

Поэтому в висах наименования «жена, дева, девушка, невеста» и даже «сноха» и «вдовица» совершенно равноправны и все служат просто обозначением женщины (Глядят вслед лососю/ Рвов из града вдовы = Женщины смотрят из города вслед кораблю «Змей») [4].

Кеннинг – это замена существительного обычной речи двумя существительными, из которых второе определяет первое (не путать с меню в столовой). Например: подруга рун – поэтесса; клик ковра – мышка и т.д. Но чаще кеннинги были более традиционными – конь моря, древо битвы, холм шлема.

Кеннинги — это поистине венец скальдического стиля. Но именно поэтому они с наибольшим трудом воспринимаются современным читателем. Самое трудное здесь состоит не в их расшифровке: почти все кеннинги настолько трафаретны, что расшифровка даже хитроумнейших из них требует только некоторого навыка. Но трудно отказаться от воспитанной всем нашим поэтическим опытом потребности видеть в них образ — в одних случаях традиционно поэтический («конь моря», «спор клинков»), в других как бы нарочито сниженный («колода ожерелий» = женщина, «лыжи жижи» = корабль). Между тем, скальдические кеннинги, как правило, совершенно условны, и даже в тех из них, которые восходят к традиционной поэтической метафоре, образ низведен до шаблона, в соответствии с которым «порождаются» новые кеннинги.

Так, упомянутый кеннинг «конь моря» может рассматриваться как начальное звено в бесконечной цепочке преобразований. В нем могут быть заменены оба компонента. Ближайшим источником для замен служат, конечно, все синонимы коня и моря. Иначе говоря, любое из слов ряда «лошадь, скакун, жеребенок, рысак, одёр» и т.п. сочетается с любым из слов ряда «океан, пучина, глубь, зыбь, хлябь» и т.п. Но это дает хотя и очень большое, но все-таки конечное число сочетаний [4].

Подобным же образом кеннинг женщины типа «береза нарядов» может быть преобразован в такие кеннинги, как «колода полотенец» или «подставка драгоценностей», лишь бы составляющие их основу существительные принадлежали женскому роду, т.е. формально не противоречили обозначению женщины (напротив, кеннинги с основой типа «шест, столб, дуб, пень» и т.п. широко употребительны в качестве обозначений мужчины).

Кеннинги могут быть многочленными (огонь треска стрел – меч, т.к. треск стрел – битва, огонь битвы – меч). И так до десятка вложенных циклов. Эдакая словесная матрешка. Вот хороший пример: «вяз лязга солнц зверя моря». Этот пятичленный кеннинг при известном навыке без труда расшифровывается. Итак, муж — это «вяз битвы», но битва — это «лязг щитов», щиты — «солнца корабля», а корабль — «зверь моря».

Метафорические и мифологические кеннинги не исчерпывают всего их многообразия; общим для всех кеннингов является лишь их условная схема, то, что «основа в них — название любого объекта того же класса, что и описываемое целое, а определение — название любого конкретного предмета из сферы целого» [4].

Скальдические жанры

Основной жанр скальдической поэзии – хвалебная песнь. Этим она перекликается с поэзией социалистического реализма. В исландских сагах часто упоминается, как за сочиненную хвалебную песнь скальд получал кольца, браслеты, дорогое оружие и даже корабль [6].

Основная форма скальдической хвалебной песни – драпа. Это название, по всей видимости, означает – «песнь, разбитая на части». В средней части драпы всегда находился так называемый стев (припев, разбивающий драпу на несколько кусков). Таким образом драпа представляет собой чередование вис и стевов, которые могут быть прозаическими, а могут – стихотворными.

Драпа без стевов называлась уже не драпа, а флокк. Он представлял собой просто цикл вис и считался менее престижной формой. Известен случай, когда король Кнут разгневался на исландского скальда Торарина Славослова за то, что тот сочинил в его честь не драпу, а флокк [3]. Халтурщик вынужден был под страхом смертной казни за одну ночь написать драпу.

Разновидностью хвалебной песни была щитовая драпа, т.е. драпа, в которой описывалось изображение на щите, подаренном скальду тем, кто желал быть восхваленным. Воистину, многие обычаи древних викингов стоило бы перенести в нашу действительность. Кто бы из поэтов отказался сочинить, например, капотную драпу или драпу валютного счета?

Кроме драп, состоящих из вис, имели право на жизнь и отдельные висы.

«Тогда Гисли сказал вису:
Вместе вам не живать, — Хозяйка меда промолвила, — Бог вас обрек на другое:
Яду изведайте радости!
В путь далекий пошлет
Скальда владыка людей,
В мир иной снарядит
Одного из родного дома.» [7]

Судя по исландским сагам, висы были экспромтами, как и японские танка.

Однако проверить это не представляется возможным и существует мнение, что висы в сагах были вообще присочинены гораздо позднее [3]. А скорее всего, каждый уважающий себя скальд имел пару-тройку заранее придуманных вис в запасе (как тосты и анекдоты у записного души компании наших дней), которые с успехом мог выдать за свежесочиненные под радостное постукивание мечами о щиты благодарных слушателей.

Самым любопытным, на мой взгляд, жанром скальдической поэзии был нид или хулительный стих. Нид восходит к первобытным заклинаниям, налагавшимся на врага как явно, так и скрыто. Известен случай [3], когда ярл Хакон Могучий отобрал у скальда Торлейва его товары, за что Торлейв почитал ярлу свои стихи, на ярла напал страшный зуд и он понял, что стихи Торлейва – скрытый *нид*.

Стала мгла к востоку,
Снег и град к закату.
От добра разграблена
Реет дым на бреги.

Вороватый любитель послушать поэзию потом еще долго страдал – у него отгнила даже борода и полголовы волос. Известно также, что в древнеисландском своде законов запрещалось сочинять, исполнять или заучивать хулительные стихи под страхом штрафа, зависящего от их объема.

Это свойство, приписываемое ниду, настолько заинтересовало меня, что из него, как река из неприметного ключа и родились способности Вратко. А уж из них вылилась и вся книга, с которой вы только что познакомились или предполагаете познакомиться в ближайшее время.

ЛИТЕРАТУРА

1. Энциклопедия для детей. Том 15. Всемирная литература. Ч. 1. От зарождения словесности до Гёте и Шиллера / Глав. ред. М.Д.Аксенова. – М.: Аванта+, 2001.
2. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. Библиотека всемирной литературы. Серия первая. Том 9. Изд-во «Художественная лиитература». 1975.
3. Поэзия скальдов. Серия «Литературные памятники». Отв. редактор М.И. Стеблин-Каменский. Изд-во «Наука», 1979.
4. А. Смирницкая. О поэзии скальдов в «Круге Земном» и её переводе на русский язык
5. Снорри Стурлусон. Круг Земной. — М.: Наука, 1980.
6. Стеблин-Каменский М. И. Древнеисландская литература. Л., 1979.
7. Исландские саги. Ирландский эпос. Библиотека всемирной литературы. Серия первая. Том 8. Изд-во «Художественная литература». 1973.

Статья перепечатана с личного разрешения автора.