Перечень остальных статей о сеттинге, выстроенный в логическом порядке — тут.

Название: Останется лишь пепел

Сеттинг: Алая Буря (манопанк, закрученный вокруг скандинавской мифологии и культуры).

Темы и настроения: интриги, детектив, выживание, управление.

Завязка : Хвала Пеплу! Слава Огню! Игни ирес екс санкти! Анклав Свиштов был ничем не примечателен — ни славы Мидгарда, ни пыла Иберийской теократии, ни мощи альвов, ни несгибаемости Пакс Романа Секундус. Он не был зажат в тиски вечной войны, здесь не были великих ученых и он не родил ни одного героя. По меркам Одал-Мидгарда — спокойнейшее место. Было.
Несколько месяцев назад тут осел пеплорожденный проповедник — человекоподобное создание, сотканное из пепла и сажи. Он говорил об огне, о жаре. И народ слушал его. О, он впечатляющий — но ведь он уже и не был человеком, верно?

Место действия: Анклав Свиштов расположен на юге Восточной Европы, недалеко от земель Русмарка и Пакс Романа Секундус. Жителей тут немного — около 4000, и единственное, чем можно заняться — собирать съедобную плесень в окрестных руинах или же слушать байки редких путешественников да караванщиков. Никому нет дела до Свиштова — жалкой, скудной провинции. Даже ведунов тут не осталось — последний помер от старости, а двое его учеников отправились по Лете несколькими месяцами позже из-за неудачи при чаровании.
В центре Свиштова расположилась тюрьма-дворец, чьи жители после Шторма и заложили анклав. Со временем, когда население выросло, тюрьма-дворец стала административным центром Свиштова, где располагались казармы солдат (вертухаев), чиновничий аппарат во главе с правителем анклава (переходящий титул «старик»), ведуны и (организованная Ежиком Колючем) служба внутренней разведки — красноперые. Остальные же жители обжили ближайшие к тюрьме кварталы руин. Как бы не назывался город раньше, он явно был предназначен для куда большего населения, так что 70% руин так и остались стоять без дела, превратившись в заброшенные окрестности и грибные или плесененвые фермы.
Собственно, плесень да грибы — основа жизни в Свиштове. Из них гонят самогон, их едят, из них же делают наркотические вещества и курительные смеси. К тому же их выращивание требует минимального вмешательства со стороны человека — это богатство дикорастущее, ухода не требует. «Фермы» вынесены в нежилые руины — все равно ночные кошмары их не трогают, а сил на защиту периметра уйдет меньше.
Культура Свиштова построена вокруг той, что родилась в тюрьме, пускай за прошедшее время исказилась, облагородилась и потеряла множество первоначальных смыслов. Но на гнилом фундаменте не выстроить колосса – может статься, именно своему наследию анклав и обязан своею слабостью. Стоит лишь отметить, что в украшениях и стиле важное место занимают цепи, гравированные оковы, колючая проволока и исключительно синие татуировки. Основной (хотя и не единственной) религией является культ Лукавых Богов, покровительствующих хитрости, азарту и удаче. Их ритуалы – карточные игры с колодами, на которых изображены лики самих богов.
Система защиты от маров – ненадежная и опасная для самих защитников. По всему периметру анклава на крышах установлено множество прожекторов, на стеклах которых помершим ныне ведуном были выведены рунические тексты. Свет от этих устройст обжигал кошмаров и отпугивал их. Ну а прорвавшихся уже отстреливали стоящие по периметру вертухаи. Так и жили – балансируя еженощно на краю пропасти.

Персонажи:
Дербиус (мастер)
• Ниагар Клетье (Veylar ) – средний сын правителя города, Старика Клетье. Надменный, горделивый – типичный отпрыск семейства, обладающего и властью, и богатством. Женщины, алкоголь, азартные игры – нет удовольствий, что Ниагар бы не мог получить (конечно же, делая скидку на провинциальность самого Свиштова). Единственное, что возвышает его над массой ему подобных аристократиков – у него все-таки есть увлечение большее, чем разврат и власть. Шторм, чьи последствия, как он верит, можно повернуть вспять. Изменить мир – изменить к лучшему.
• Изабелла Клетье (Ксюша) – племянница Старика, гостья в анклаве. Ее отец – родной брат правителя Свиштова, влюбившийся в мидгардку и осевший далеко от родины. Изабелла сумела выбиться в люди, присоединившись к альтингу скальдов и ставшая достаточно известным военным корреспондентом. Но ведь машина пропаганды Мидгарда вылизывает все, что уходит в народ – идеологическая верность стоит на первом месте. И когда скальд, даже по недосмотру, показывает в прямом включении что-то не то – это вызывает скандал. Так Изабеллу и отправили к родственникам, за пределы могучего Мидгарда, пока все не утихнет. Хотели как лучше.
• Ежик Колючь (Urist_McLoire ) давно уже мертв. Тот, кто представляется этим именем – преступник, беглец и убийца. Д.Ш./Оротан ген-лтд/v.1.3/14.09.987/2/5 – генотрелл из Мидгарда, искусственно клонированный для работы курьером раб. Но ему не повезло – вместо продажи в курьерскую службу его отдали для игр знати – игр смертельных. Найди в огромном городе свою жертву, убей ее – и так круг за кругом. В конце ждет лишь одно – тебя убьет другой охотник. Рано или поздно. Потому-то Д.Ш. и сбежал – врожденная хитрость помогла. Она же и превратила его в Ежика, когда беглец познакомился с паном Колючем. Его новый случайный приятель десять лет провел за границей, учась в Пакс Романа Секундус и теперь ехал домой – в Свиштов. Его родня уже давно умерла, в лицо бы его тоже никто не признал. Нож и горло – и вот в Свиштов прибывает Ежик с лицом Д.Ш. А через несколько месяцев, бросив первоначальную работу, пан Колючь неожиданно предлагает Старику ввести внутреннюю разведку. Так Ежик-Д.Ш. становится важной шишкой, устрашающим начальником службы. И пока его подчиненные во всю ищут оправдание для существования своей службы, сам он использует их, чтобы контролировать всех чужаков, снедаемый паранойей – а вдруг кто из иностранцев явился за его головой?

Ход игры: все начинается с того, что Ниагар, его двоюродная сестра и Ежик собираются в комнате Клетье, чтобы оттуда направиться на проповедь пеплорожденного. Для Ниагара это попытка развеять скуку, для Изабеллы – увидеть что-то достойное статьи, а у Ежика – чисто профессиональный интерес. Сама сцена, конечно, имела одну цель – чтобы игроки попривыкли к персонажам и примерно поняли, что из себя представляют сопартийцы.
Добравшись через кое-как обжитые дома-руины к месту проведения шабаша, они оказались на площади, где уже собралось около двадцати-тридцати человек. Тут и там горели костры – скорее с религиозной целью, нежели с практической. В толпе, где многие натирали лица углем, они заметили и пеплорожденного: высокий, крупный, грузный, он двигался тяжеловесно и неуверенно. Он походил на обожжённого до угля человека с пылающими глазами, черный как смоль. И пока протагонисты ждали начала церемонии и следили за «проповедником Кастором» — в толпе появился еще один нелюдь: кожа его была темно-серой, а огненных прожилок на теле было куда больше. Тут-то героям и стало неуютно: с каких пор в Свиштове пеплорожденных двое?
Ежик отошел в сторону, поймал какого-то мальца и отправил его к красноперым с велением привести сюда вооруженных людей, планирую облаву. Ну а там уж внутри некогда ТЦ вспыхнуло пламя – и паства потянулась внутрь. Огромный зал оказался забит прихожанами – человек 300-400, отчего у протагонистов чуть не началась паника. Это же огромный кусок населения, внимающие чужаку-нечеловеку – а прибыл он всего-то месяц назад. Если так будет продолжаться… не стала ситуация лучше и когда оказалось, что пеплорожденных трое – сам проповедник лишь сейчас спустился по лестнице. Трое – тогда как прибыл он один, а красноперые не докладывали о приезде его сородичей.
Взгляд огненного жреца Кастора обжигал – Ниагар же настолько поддался пляшущему во взгляде пеплорожденного пламени, что чуть не пал ниц и не перешел в новую веру прямо здесь и сейчас. Все-таки в конце не устоял, присоединился к оканчивающему церемонию фаер-шоу – танцы у костра, прыжки через огонь и т.д. Сам Кастор говорил об огне внутреннем, о том, что лишь это пламя может осветить ночь, ибо «ночь темна». Более наблюдательная и проницательная Изабелла разглядела и скрытые смыслы: Кастор много говорил о верности и долге.
Когда церемония окончилась и все разбрелись, Ежик не обнаружил поджидавшего отряда вертухаев и бросился искать их по переулкам – опасаясь найти лишь окровавленные трупы. Ниагар же поделился своими ощущениями – парень явно был не на шутку напуган потерей воли. Ну а пани Клетье (не терпящая такого обращения и требовавшая называть себя фрау) попыталась разговорить возбужденных после шабаша прихожан – и небезрезультатно. Она познакомилась с крупным скупщиком плесени, подтвердившем ее выводы: Кастор часто говорит о неких воинских идеалах чести, верности сюзерену и прочем в том же духе. Иногда открыто, иногда – скрыто. Да и посмотрев на публику Изабелла пришла к выводу, что тут можно встретить представителя любого слоя общества.
Когда группа уже решила уходить, то заметила быстрым шагом направляющегося к ним пеплорожденного – того второго, сотканного из серого пепла. Вовсе не желая с ним беседовать, они быстрым шагом направились прочь, рассчитывая, что чужеродец не станет ускоряться – не желая ли привлекать лишнего внимания или же из-за гордыни. Но просчитались. Он нагнал их и, представившись Бжечко (распространенное в окрестностях имя, мало похожее на иностранное), передал приглашение от проповедника Кастора на встречу. Но персонажи отказались, сославшись на недомогание, и как можно скорее покинули этот квартал.
В дворце-тюрьме они выяснили, что никакого мальчонки с сообщением не было. Убит? Не пошел? Или среди самих вертухаев уже есть агенты культа? Это не добавила затаившемуся внутри страху поводов уняться. Обеспокоенные не на шутку, они немедленно пошли к старику Клетье – испросить дозволения на «серьезный разговор». Старик Клетье (и вправду старик – ему уже стукнуло 70) внимательно выслушал их и, выслушав мнения каждого по отдельности, дал добро – не на облаву, задержание или что-нибудь вроде того, но на беседу на чистоту. Так наши герои, прихватив пятерку красноперых и два десятка вооруженных вертухаев, отправились назад – явно куда увереннее чувствовали себя с прикрытием-то.
Немногочисленные оставшиеся около здания огнепоклонники, при виде вооруженных солдат, разбежались, так что проблем не возникло. Внизу, в чаду догоравших костров, сидели двое – Бжечко и тот, кого про себя персонажи прозвали Уголек. Бжечко как раз учил Уголька прикуривать от огненных прожилок – кажется, он был старше и учил неловкого неофита. Завидев солдат и выслушав, зачем явились, они сходили за Кастором. А проповедник вышел уже не в огненно-красной мантии, а простых джинсах, берцах и безрукавке на голый торс. Выглядел он вообще внушительно: пылающая макушка, многочисленные огненные прожилки, расчерчивающие светло-серую плоть, да несколько ритуальных шрамов, явно образующих некий неясный узор.
Беседу вел Колюч – жестко, хотя и без перегибов. Но подкапаться при всем желании ему не удалось. Пока пеплорожденные закусывали сожжённым в угли мясом и уплетали пепел из костровища, Ежик наседал – но ни страха, ни вины нелюди не выказали. Кастор отвечал решительно и, вроде как, искренне. «Нет, власти не ищу – я пришел нести огонь сердца, а не владеть народами». «Да, некоторых достойнейших я превращаю из людей в своих сородичей – по их выбору». «Нет, а почему я должен испрашивать дозволения на это? Они не отказались от службы, не доставляют проблем». В общем, расставить точки над i получилось, да вот ничего такого, за что можно было бросить его в темницу не нашлось. Да и сам Кастор не выглядел ни испуганным, ни сломавшимся. Зато от внимания Ежика не укрылось, что когда дело кончилось миром – один из вертухаев и один из красноперых явно этому обрадовались. Удачная провокация на пути домой – и стало ясно, что солдатик-то сам в культе. Ну а разговор на чистоту с подчиненным также подтвердил подозрения: он тоже стал огнепоклонником.
Решено было покуда огнепоклонников не трогать, но следить тщательно. Всеми правдами и неправдами, но за две недели вот что выяснилось: Кастор и сам был человеком, но лет пятнадцать назад был обращен. Его народ родом откуда-то из гор Русмарка. Сам Кастор – отменный солдат и учит воинскому искусству других пеплорожденных. Что пеплорожденные, что огнепоклонники проблем не учиняют, на службу приходят стабильно и обязанности исполняют рьяно. Уголек так и вовсе отличился во время ночной охраны периметра.
Совсем мелкая неприятность стряслась через две недели, и с пеплорожденными она никак не связана. Пришел на смену в офис один заместитель Ежика и пожаловался начальнику: мол, чего это вы вид сделали, что меня не знаете? Не прокосячился ли он разом? Колючь начал разбираться, и с каждым словом все более и более неприятная картина в голове вырисовывалась. Велел найти «себя», схватить – да в казематы с мешком на голове. Дурное предчувствие подтвердилось: перед Ежиком сидел он же. То бишь – такой же генотрелл. Прическа другая, присинг на лице иной, татуировок больше. Но – генотрелл той же породы, что и он. Для курьерской службы выведенный. Привез вот письмо от матери пани Изабелле. Хорошо хоть Ежик догадался лица не показывать. Отобрал письмо да дозы поддерживающего клонированный организм «Витэ» — да и отпустил сородича. Ну а Клетье, получив письмо, вознамерилась с тем же курьером отправить ответ. Успела догнать, посмотрела на него – и все поняла. Так что к письму приложила фотографии «придворных» старика, среди коих и Колючь. Видать, понадеялась, что мать отнесет куда надо.
Чуть позже решено было предложить Кастору службу старику – или нанять его хотя бы для обучения вертухаев. Все собрались да составили план исходя из законодательных диктатов да из понимания идеологии самого пепельнорожденного. Вот только встреча пошла не по плану – Кастор наотрез отказался. Мол, старик – не тот сюзерен, за которого он жизнь будет готов отдать. А к другому ему честь не позволяет в службу идти. Старик, конечно, едва себя сдерживал – еще бы, для него это было оскорблением. Но Ниагар сумел сгладить ситуацию. Наверное, тогда-то горделивый баламут окончательно переродился во что-то большее. Не даром позже старик вызвал сына на разговор. И показал ему черного джокера – мол, этот Лукавый Бог отвечает за растрату накопленного: способностей, возможностей, богатств. И что именно этот бог – покровитель Ниагара. Был. Несмотря на то, что новый старик выбирается круппитами (жреами) Лукавых Богов во время всеобщего ритуала хол’д’эм, признанный фаворит (и временный и/о старика до избрания нового) получает красного джокера – и после во время священнодействия может применить его в любой момент. Долго вел, конечно, но стало ясно: Ниагар заслужил красного джокера в рукав.
Дальше – размеренная жизнь, паранойи градус спадал. Покуда не грянул гром. Старик с самого утра всех к себе созвал. Помятый, изо рта несет, глаза красные – явно, что сам вскочил с постели. И вот он убитым голосом сообщает: кто-то уже после восхода солнца взял да побил стекла в прожекторах. А это значит – ночью анклав беззащитен перед марами. То есть – этой ночью придет резня. Вот тут-то у всех поджилки затряслись. Пока думу думали, что делать, как выкручиваться, вбежал к ним вертухай да сказал, что просят встречи пелплорожденные, приведшие связанного огнепоклонника.
После разговора стало ясно: излишне ретивый «углемордый», наслушавшись речей Кастора, во время смены разбил прожектора, чтобы всему анклаву пришлось полагаться на помощью обрядового чародейства проповедника. Но вот сам Кастор не оценил: ведь фанатик этот изменил сюзерену, да не просто изменил – предал худшим образом. Узнав про это, он велел повязать преступника и отвел его сюда. А Старик в лице поменялся – приступ гнева перерос в приступ сердечный. Ему поплохело, он задрожал и, прежде чем его унесли к целителю, передал красного джокера Ниагару. С больным ушла и Изабелла – она и застала его последние секунды, держа дядю за руку.
Ниагар же, раздав первые указы, целью которых было скрыть болезнь старика и потерю прожекторов, обратился к Кастору: может ли тот и в самом деле помочь? В итоге порешили – эвакуировать все население в два близко стоящих корпуса дворца-тюрьмы (пускай люди и набьются как килька в банку). По периметру Кастор разожжет ритуальные костры, которые будут поддерживать огнепоклонники – а еще за день он попытается как можно больше достойных провести через сожжение и превратить в пепельников. Мол, их внутреннее пламя куда лучше поддержит костры защитные. Ну и разослать пятерых гонцов в соседние анклавы – вдруг они там ведуна найдут и уговорят прийти в Свиштов.
То ли удача, то ли неведомые боги были с анклавом, но он продержался две ночи. Не без потерь, конечно — но когда на другой чаше весов лежит полное истребление… Ну а когда на второй день измученных протагонистов разбудила добрая весть о том, что пеплорожденный Уголек вернулся и привел с собою старуха да двух молодых парней — радости не было предела. Старуха та, назвавшись ведьмой из славов по имени Ведья, сказала, что сможет создать защиту, но в обмен ей надо одно: сделать ее и ее сыновей придворными колдунами. Впрочем, Ниагар и не думал отказываться от такого подарка судьбы… как казалось на тот момент.
Ее способ оказался ужасен: она малевала кровью жертв (умирающие и тяжело раненные) пятиметровых идолов на стенах тюрьмы весь день. И глаза тех идолов следили за окружающими. И рты их, казалось, кривились в агонии. И слышался жалобный плач, если прислушаться. Но на муках жертвенных душ было обретено спасение. За следующие три дня люди, коим надоело жить друг у друга на головах, начали приводить ей своих родственников, от которых рады были избавиться (надоедливого ребенка, подслеповатую мать-старуху и т.д.) на жертвы — мол, их кровью мой дом пометь, чтобы я вернуться мог. Еще недавно радовавшиеся вместе каждому прожитому часу быстро позабыли о былой сплоченности, когда встал шкурный вопрос.
А вскоре и круппиты заговорили, что время ритуала близится. Но людям пока было не до того — они еще не отошли от ужаса и разрухи, охвативших Свиштов на несколько ночей. Но судьба оказалась скупа на передышки. На четвертый день во дворец-тюрьму прибыли эмиссары Пакс Романа Секундус, человек и… пеплорожденный. И велели выдать им предателей — всех до одного пеплорожденных. Ниагар объяснил, что большая их часть — местные перерожденные. Но центуриону это оказалось неинтересно. Приказы цезаря гласят, что любой пеплорожденный, не служащий Пакс Романа — предатель и должен быть истреблен. А прибывший с римлянином пеплорожденный поведал, что некогда его народ проиграл Пакс Романа и поклялся служить ему. Но часть позже нарушила клятву и там стала не только предателями цезаря, но и предателями милитаристических идеалов своего народа. И потому для них и их потомков уготована лишь смерть — единственный способ смыть позор. Пока центурионы беседовали с Ниагаром, Колюч отправил подчиненного в район Кастора, а Изабелла и вовсе улизнула и лично бросилась туда. Кончилась встреча тем, что Ниагар согласился выдать пепельнорожденных Кастора в обмен на рабов, а центурионы отправились за своими войсками.
Надо ли говорить, что Клетье решил обмануть Пакс Романа? Когда он прибыл к Кастору, но не это важно. Разбившись на отряды, пеплорожденные уходили из анклава, который защищали самоотверженно несколько дней назад. Вместе с ними отправилась прочь и Изабелла, желая привести этих беженцев в Мидгард. Ну а псевдо-старик Клетье остался на дороге — ждать центурии…

Эпилог:
Отряд, который вела Изабелла, вскоре настигли легкие автомобили Пакс Романа. Их пулеметы безжалостно косили пеплорожденных. Уголек, умирая, попытался телом своим закрыть щель в камнях, куда спряталась скальд — но это не помогло. Через три месяца мать с отцом выкупили ее из рабства, продав все имущество. А она — она написала роман о событиях в Свиштове, обрела славу и деньги, но потеряла покой. Безжалостная пропагандистская машина Мидгарда извратила ее рассказ, превратив ее в героиню, без которой ничего бы не было, воспев мидгардский дух. Впрочем, поговаривали, что вскоре в ее особняке появилось трое телохранителей-пеплорожденных, и одного из них звали Кастором.
В плену она видела Ниагара — то, во что он превратился. Жители дворца-тюрьмы пытались укрыться в подвалах, когда артиллерия центурий начала нести смерть с небес. Но пришедшие после легионеры затопили подземные тоннели ядовитым газом. Ниагару не повезло выжить — обожженное лицо, облысевший череп, подернутые дымкой глаза… Его увезли на юг, в земли цезаря. Одни говорят, что его казнили. Другие — что он сбежал и бродит по пустошам, мстя легионерам. А третьи — что он получил свободу, завоевав ее на арене. Правда никому не известна. Ведь Ниагар погиб там, в тоннелях. Возможно, в рабстве и родилось нечто новое… но сколько в нем от Клетье?
Тело «Ежика» насадили на кол — как и тела всех красноперых. Он отделался легче всех — газ прикончил его, хоть и не сразу. Но ему не пришлось испытать мук и издевательств плена у легионеров, ни страдания медленно умирающего на колу. Можно сказать, он легко отделался. В конце концов, он проиграл в игре, пускай охотником оказались даже и не мидгардцы. Но ведь он всегда знал — охота не прекращается, верно?
Свиштов, наконец-то, прекратил затянувшуюся агонию. Руины взяли свое. Город был мертв, но жившие в нем не хотели того признавать. Судьба помогла им прозреть — пускай ее методы и жестоки. И лишь плесень да грибы пышно разрослись в затихшем анклаве, жившем чахло, но сгинувшем ярко.