Фарух и Хавьер отправились на беседу с ван Войтом — последний под предлогом того, что марканскому гостю его семьи может потребоваться совет в данной ситуации. Сама беседа, должным образом запротоколированная и заверенная Фарухом, была не слишком интересна и касалась деталей боя с ургурами и дальнейшего пребывания Пьера в доме героев. Однако по просьбе Хавьера следователь сделал перерыв для неофициальной беседы.

Хавьер изначально шел на встречу с тем, чтобы предъявить ван Войту претензии по поводу двух неприемлемых для героев эпизодов — изъятия пленника без их согласия и установки за ними негласной слежки. По поводу пленника следователь сослался на спешку, собственную неопытность в тонкостях арагорнского этикета и управляющего Каса Монтана, который поделился с ним опасениями героев по поводу пребывания в поместье этого преступника.

По поводу пленника ван Войт сказал, что слежка была не за героями, а за Пьером, которого он подозревал в том, что тот послужил наводчиком для бандитов. Учитывая, что “топтуна” герои заметили уже после того, как Пьер съехал от них, Хавьер это объяснение воспринял как наглую ложь, хотя озвучивать это мнение не стал.

Также Хавьер предложил помощь — материальную или любую другую — в ведении следствия. Ван Войт сказал, что благодарен и посоветовал это предложение оформить официально, направив соответствующее письмо своему начальнику, судье Дрээду.

В целом герои подозревают, что ван Войт ведет нечистую игру, возможно, защищая родственницу или знакомую, женщину со шрамом. Обсуждался даже вариант с тем, чтобы задействовать свои связи и добиться увольнения следователя под каким-нибудь предлогом, но пока герои решили на обострение не идти.

Алехандро навестил своего нового старого знакомого Карла ван Рийина на предмет прощупать его отношения с Руттом. Доктор действительно оказался близким знакомым покойного. Предположение о том, что тело уродца Рутт мог вести именно ему, ван Рийина поначалу весьма удивило, но после некоторого размышления он сказал, что это возможно. Людвиг был достаточно эксцентричным, чтобы подарить ему человеческий труп для коллекции.

Кстати, ван Рийин действительно возглавляет психиатрическую лечебницу, точнее пансионат для людей, испытывающих душевные трудности. Заведение это находится под патронажем Церкви и во многом является экспериментальным. Ван Рийин пытается адаптировать подходы Древних в лечении душевных болезней к современным условиям и весьма сокрушается, что ему недоступны чудеса фармакологии того времени.

Вечером Вивьен, Алехандро и Родриго отправились в дом семьи Сати. Алехандро провел недолгий, но достаточно неловкий разговор с братом Педро, пытаясь понять, действительно ли он тот, за кого себя выдает, или просто хочет выведать какие-то секреты адмирала ван Рора. Обсуждать личность адмирала священник опять отказался. В остальном же продемонстрировал знание как теологии, так и жизни в имперской столице.

Родриго, который в это время проводил обыск в гостевой комнате, отведенной брату Педро, также не нашел ничего, что бы не соответствовало легенде. Причем если это именно легенда, то ее начали готовить как минимум четыре месяца назад, судя по найденным уликам, так что, вероятно, священник таки настоящий.

Также герои расспросили отца Вивьен о роде ван Войтов и том, почему они могли стать просто Войтами. История оказалась прелюбопытная.

Завоевание Геедерланда Империей произошло десять лет назад, причем в том конфликте по сути было не две, а четыре стороны. Империя вмешалась в уже текущую войну Геедерланда с Альбионом, который когда-то контролировал эти земли, но был изгнан самими геедерландцами.

При этом Блуменштад в войне выступил по сути союзником Империи в отличие от Зальспорта, нынешней столицы провинции и самого влиятельного города Геедерланда. Между Блуманштадтом и Зальспортом существует застаревший конфликт, поскольку эти два города много веков были торговыми конкурентами, а иногда и военными противниками.

В отличие от Зальспорта, который Империя завоевала силой, Блуменштад перешел под арагорнский суверенитет практически мирно. В результате у города существовала довольно широкая автономия. Однако эти привилегии подразумевали негласную договоренность о том, что в вопросах внешней политики интересы Империи будут иметь для блуменштадцев приоритет.

Эта договоренность была нарушена одним из влиятельнейших торговых домов Блуменштадта, Фергюссонами. Как выяснилось, они начали тайно поставлять Альбиону лес, годный для кораблестроения. Причем не просто поставлять, а еще и приворовывать сырье, которое должно было идти на постройку кораблей для нужд Империи на блуменштадских верфях.

Когда это вышло наружу, Фергюссонам устроили показательную порку. Те, кто были непосредственно вовлечены в торговлю с Альбионом, были казнены за измену, приближенные сосланы или наказаны другим образом. Ван Войты имели тесные связи с Фергюссонами и попали под общую раздачу. В частности род был лишен передаваемого по наследству дворянского достоинства, что и превратило из в Войтов.

Что касается Густава ван Войта, то он был рожден дворянином, лишен титула вместе с остальной семьей, но восстановлен в правах буквально меньше года назад специальным указом графа Каньета, сюзерена Блуменштадта и окрестных земель. Самое интересное, что то, чем ван Войт заслужил такую честь, покрыто мраком. Официально озвученная формулировка — “за заслуги перед Империей”.

Впрочем, у героев есть предположение. Приблизительно в то же время в Геедерланде произошла попытка восстания. За заговором стояла группа влиятельных людей в Зальспорте, недовольных правлением Империи. Впрочем, восстание удалось подавить до того, как оно приняло массовый характер.

Официально это не признавалось, но достаточно широко ходят слухи, что за попыткой восстания стоит Альбион. Наместник Геедерланда, родственник императора, после этой истории был переведен на другую должность, а геедерландцы Зальспорта подверглись определенным санкциям.

Но что совсем интересно, блуменштадцы, в отличие от зальспортцев, в восстании вроде бы не участвовали и никак от последующего разбора полетов не пострадали. Более того, офицерам городской стражи Блуменштада через некоторое время после этого было разрешено носить огнестрельное оружие, что само по себе является признаком высокого уровня доверия со стороны имперских властей. Герои предполагают, что Блуменштад сдал своих давних конкурентов, а ван Войт в этом играл не последнюю роль.