Я редко пишу отчеты, но это была чертовски хорошая игра, доставившая много положительных эмоций.

Итак, все началось с чатика мафии, где в один прекрасный день прозвучало предложение от Крашер поиграть по Викторианскому миру тьмы. Сеттинг мне крайне близкий как по лору, так и по временному периоду. Не долго думая, я согласился, тем более, что чудесный опыт скайпо-игр буквально только что проник в мою жизнь.

Обычно, для игр по миру тьмы я выбираю для своего персонажа литературный прототип. Этот раз не стал исключением, и прототипом стал лорд Генри Уоттон. Концепция же в целом звучала так:

Концепция
Аристократ. В юности совершил нечаянное убийство. Дело замяли благодаря деньгам родителей. В связи с оглаской пришлось на пару лет покинуть метрополию и прослужить в колониальной администрации в Индии. Покинул Дели во время восстания Сипаев. Несколько лет путешествовал по юго-восточной Азии. Вернулся в Лондон после смерти отца, унаследовав приличное состояние. Несколько лет продолжал кутежи вместе со старыми приятели и молодыми гуляками, затем внезапно стал затворником и домоседом. В обществе говорили о тяжелой болезни или смерти. Примерно через год вновь стал появляться на людях: посещать приемы и появляться в своей ложе в театре. При этом порвал все порочащие связи и похоже остепенился. Думаю это был год 1860-1862й.

Пролистав VAV и пообщавшись с будущим сопартийцем в лице Фиркраага, я определился с кланом и прочей механикой.

Сэр Джон Ворчестер III (и да, неправильная транскрипция — это пасхалка), Бруджа, скорее по своему воспитанию и идеалам принадлежащий Темным векам, нежели современности (тут я допустил легкую вольность и предположил, что Сир персонажа следовал путем Энтилехии), фаталист, скрывающий свою натуру под маской Весельчака и души компании, сорвиголова, богач и сноб (тут на помощь пришла VAV и подарила мне чудный недостаток Dangerous Bias).

Так и не дождавшись третьего игрока, мы решили начать игру.

Ночь первая «Эккерсли и другие забавные животные»
Зимней ночью 17 января, сэр Джон был приглашен в дом лорда Эккерси, которому не терпелось похвастаться новой археологической находкой, способной вернуть его семье утерянное за годы состояние и прославить его имя.
Впрочем, многие приглашенные предполагали, что это не столько попытка восхитить общество, сколько смотрины для его старшей дочери Агаты. Многие неженатые джентльмены, в том числе и сам сэр Джон и его будущий спутник сэр Томас Блэквел, сородич принадлежащий клану Малкавиан, слегка опасались такой возможности.
После достаточно неловкого общения с Агатой за званным ужином (речь шла о неприличных для обсуждения с молодой девицей, по мнению сэра Джона, работах немецких философ), пришло собственно время обещанного сюрприза.

Лорд Эккерсли провел нас в подвал, где собирался продемонстрировать нам «Сердце Имхотепа» — громадных рубин, обнаруженный им в гробнице самого Имхотепа. Но судьба не была к нему благосклонна, рубин исчез не оставив слега. Лорд Эккерсли упал сраженный ударом прямо на месте и сэр Джон, не обращая внимания на свою якобы болезнь, самостоятельно вынес его из подвала на руках.

Чуть позже выяснилось что кроме камня исчез и ряд записей сделанных сэром Родериком (сын лорда Эккерсли) и самыми лордом Эккерсли во время экспедиции. Когда же сэр Джон осматривал подвал и стоящий в нем саркофаг, нечто заточенное там, вступило с ним в контакт и напугало настолько сильно, что сэр Джон пришел в себя уже в саду.
В ярости он настолько сильно хватил своей тростью по остролисту, подвернувшемуся под руку, что деревце надломилось.
Но пустой злобой на собственное бессилие ничего не добьешься. Поэтому сэр Джон отправился укрепить свои нервы глотком свежей крови. Впрочем, удача и тут не была к нему благосклонна и актриска, которой он подарил Поцелуй, открыла свои глаза в процессе. Пришлось вырубить ее ударом в висок. Сэр Джон, как честный джентльмен оставил на ее столе 10 гиней и записку. В записке речь шла о возможности заработать еще столько же, если Сара явится завтрашней ночью в Гайд-Парк. Зализав рану, Джон покинул гримерку.

Рассвет был не за горами, и сэр Джон отправился к себе домой на Итон-сквер. Несколько писем, в том числе и письмо леди Офелии Меррит о сегодняшних событиях (леди Меррит, примоген Тореадор — ментор персонажа). А затем наступило время сна.

И тут вновь начались странности, вместо обычного беспамятства пришел сон:
Солнечный день, сэр Джон спускается от Баллиола, мимо Тринити колледжа Но повернув за угол он попадает куда-то не туда. Впрочем, достаточно быстро он узнает бескрайние воды Нила и одеяния периода Древнего Царства. Ноги выносят его на площадь по которой идет процессия. Неожиданно богато отделанный паланкин останавливается рядом с ним. Оттуда мужчина, воплощенный Осирис по виду, жестом приглашает Джона присоединиться к нему. Его спутница прекрасна и напоминает Нефертити и Клеопатру, как мы знаем их по портретам. Паланкин движется и вот мы уже плывем по водам Нила в тростниковой лодке к Некрополю. Там мы встречаем мальчика с волосами цвета льна, лет двенадцати. Он стоит над человеком живым и дышащим, но забинтованным так, как будто его собираются хоронить. Мальчик безмолвно спрашивает фараона о чем-то и, получив кивок в ответ, рассекает человеку горло. Дождавшись пока последняя капля крови несчастного упадет на землю, мальчик делает надрез на своем запястье и поит свою жертву кровью. Служители и жрецы помещают тело в саркофаг и закрывают крышку.
Мужчина с лицом Осириса поворачивается к Джону и произносит свои первые слова: «Не стой на моем пути», слова требуют ответа. И с губ Джона срывается «Я не стою на твоем пути», в мозгу же проносится «Если я и стою у на чьем-то пути, то только на своем».
Картинка расплывается и сон окончен.

Продолжение отчета будет позже.