Как-то навеяло обсуждениями исторических игр в имкочатике (весьма плодотворными, кстати!), а ранее — в чатах с игроками. Да и вообще, раскрою маленький секрет, каждый май меня тянет перепройти Return to Castle Wolfenstein (или хотя бы помечтать о том как его делал бы я), с которого моя любовь к истории и началась. Просто потому что в мае у меня день рождения, а долгожданный диск (а ещё через год — компьютер, на котором всё это шло без заиканий и тормозов, в отличие от старенького второго «пня») был одним из лучших подарков на этот самый День Рождения.

В своё время это было настоящий прорыв, показавший, что история может быть не «тоской зелёной», а сборищем студёных былин, если вы понимаете о чём я.

Но вообще, конечно же, не «Вольфом» единым. Компьютерные игры здесь очень подсобили. Кстати, а какие?
* Darklands — как пример интересной и самобытной средневековой Германии (она там реально «одним писом», персонажи игроков деления на княжества на себе особо не замечают), где магия в целом особо-то и не нужна, хотя она там есть.
* Князь: Легенда Лесной Страны — до неё я славянские темы как-то не воспринимал; после… не то что бы прямо полюбил, но по крайней мере мне не хотелось сказать «ой всё!» и хлопнуть дверью когда я про них слышал. До неё — хотелось. Да и Византия, чего уж греха таить, перестала быть жирным белым пятном на карте и перекочевала с полочки «какая-то заумь для эстетов, ой, а что это?» на те, где уже стояли книжки по Франции или Испания
* Machiavelli: The Prince — с которого и началась моя любовь к Венеции и итальянским республикам.
* Lionheart: Legacy of Crusader — опять же как proof of concept того, что средневековье может быть не таким уж и скучным, если его от души пересыпать магией и гоблинами. Отличие от учебника истории за шестой класс здесь подобно отличию лапши системы «бич-пакет» с соусами и усилителями вкуса от обычных макарошек.

Почему это важно? А потому что, как я и замечал ранее, фрагментарность моих знаний по истории вызвана тем, что они кучкуются вокруг таких вот эмоциональных «нравится — не нравится». Чем-то это похоже на отслоившиеся обои, которые наклеились в тех местах, где мастер догадался промазать стены пропиткой. А где не догадался — ну извините.

Вот об эмоциональном клее, на которые знания и крепятся, мы и поговорим.
Почему так происходит — понятно. Мне «посчастливилось» встретить за весь период обучения (школа + институт) 7 (СЕМЬ, КАРЛ!) преподавателей по истории и смежным дисциплинам. Из них ровно один был «преподавателем от Бога», которому и хотелось и моглось. Ещё двое в целом старались, но получалось, мягко говоря, не всегда; ещё трое особо не старались, но и каких-то отрицательных эмоций сильно не вызывали, а вот одна тётечка была просто «что-то с чем-то, и это не комплимент». Шутка ли, скучный учебник истории мне было интереснее читать, чем слушать её, как будто свой предмет она ненавидела.

Отсюда, как мне кажется, и неприятие данной темы в массах, на которое я нет-нет, да натыкаюсь. Как я и говорил ранее, если «Гарри Поттера» преподавали бы в школе, а за неумение назвать братьев Уизли ставили бы двойки, это нанесло бы рядам поттероманов гораздо более существенный урон, чем все творческие эксперименты Роулинг и её подражателей вместе взятые.

Так вот. Историк, Который Смог. А в чём было его ноу-хау: чем он меня так зацепил, и что я у него почерпнул как мастер? Здесь всё достаточно просто — если его коллеги преподавали историю как набор фактов, то он преподавал её как иную ситуацию, которая интересна уже тем, что является альтернативой нашему повседневному мироощущению. В результате получалась фантасмагорическая картина — у его коллег, как они ни стараются, получаются какие-то «Флинтстоуны», где пещерные люди ездят на пещерных автомобилях на пещерную работу в пещерные офисы. Пересказ нашей с вами (достаточно надоевшей) реальности на сниженном ТехУровне. А вот у него получалась иная реальность, где трава была зеленее потому что освещалась зелёным солнцем, если использовать расхожую метафору Толкина, и никому это глаз не резало.

Иными словами, интересная история — это та, которая помогает вжиться в шкуру человека другого времени, другой ситуации со всеми её багами и фичами.

И здесь хочется привести живой пример. Например, сеттинга Великой Французской Революции, которую я прекрасно помню по лекциям в девятом классе, ибо вёл их тот уникум. Что меня зацепило?

Во-первых, это эра рационализма. Люди поняли, что яблоки падают на землю не потому что «падают, и всё тут», хочется им, вот они и падают; а потому что таковы природы, которые учёный подсмотрел у самого Бога. Мир — это загадка, которую надо разгадать, и если мы узнаем эти законы, то сможем построить идеальное общество. За рационализмом идёт секуляризм, плавно переходящий в открытое богоборчество — серьёзно, за те шуточки, которые отпускал Вольтер, сегодня и в ином атеистическом школопаблике дадут сочного банхаммера с формулировкой «а ну пошёл отсюда вон, школота». Современному человеку, для которого научные публикации сами по себе «заумь» и определенный сорт технократической магии трудно понять накал такого противостояния, а вот нахватавшимся по верхам дилетантам (а diletto означает влюблённость-ради-удовольствия, но не любовь), ещё не понявшим что они знают только то, как много они не знают, казалось что ещё немного и они просветятся до полного неприличия. Это, в конце концов, эра ландшафтных парков, когда кусты расчёрчиваются строго по линеечке дабы показать господства человека, овладевшего науками, над природой.



Во-вторых, это эра массового образования и массового же прогресса. Плоды творчества учёных стали действительно массовыми, все эти ткацкие станки всерьёз заставили рабочих пересмотреть свой быт. Если раньше алхимик страдал фигнёй в своей Праге, ублажая страсть короля Рудольфа II ко всяким диковинкам, то теперь плодами химии в виде очищенного пороха могло банально прилететь в лоб любому феодалу — от благодарных подданных.

В третьих, это эпоха влияния первых двух тенденций на общественную мысль. Растёт теизм, убеждение о том, что Бог может быть и есть, но давно оставил своё творение, дав людям законы и сказав «живите как хотите». Теизма придерживались и Бенджамин Франклин, и многие французские революционеры. Но помимо разрушения старых институтов и работы гильотины были и полезные вещи — например, переход на метрическую систему измерений. Ведь жить надо по Науке, а не по традиции.

Коряво рассказал, понимаю, но, согласитесь — это гораздо интереснее скучного набора слабо связанных между собой дат, которые надо вызубрить «а то двойку ща кааак поставлю!».

Но главный посыл написаного даже не в этом. Перечитайте выделенное жирным ещё раз. А теперь вопрос — а это точно про историю? А не про ролевые игры как таковые? Визитная мастера скучного мастера, на моей памяти, заключалась в том, что что бы он ни делал — всё у него получается наша с вами же реальнось, разве что «в не очень смешном переводе Гоблина». Другой мир формально есть, а другой ситуации, другого мироощущения нет.