Пока в голову приходит — в хорошем смысле — что-то из Стругацких:
" Ад был бесшумен и строго геометрически ограничен. Ни одним звуком не
выдавала себя грандиозная пляска огней и дымов, ни один язык пламени, ни
один клуб дыма не проникал за какие-то пределы, и, приглядевшись,
Кондратьев обнаружил, что все обширное, уходящее далеко к горизонту
пространство ада накрыто еле заметным прозрачным колпаком, края которого
уходили в бетон — если это был бетон, — покрывавший дно котловины. Потом
Кондратьев увидел, что колпак этот был двойным и даже, кажется, тройным,
потому что время от времени в воздухе над котловиной мелькали плоские
отблески, вероятно, отражения вспышек от внутренней поверхности верхнего
колпака. Котловина была глубокая, ее крутые, ровные стены, облицованные
гладким серым материалом, уходили в глубину по крайней мере сотни метров.
«Крыша» необъятного потолка возвышалась над дном котловины не более чем
метров на пятьдесят. Видимо, это и была Желтая фабрика, о которой
предупреждали надписи на указателях. Кондратьев сел на траву, сложил руки
на коленях и стал смотреть в колпак."
2 комментария
Пока в голову приходит — в хорошем смысле — что-то из Стругацких:
" Ад был бесшумен и строго геометрически ограничен. Ни одним звуком не
выдавала себя грандиозная пляска огней и дымов, ни один язык пламени, ни
один клуб дыма не проникал за какие-то пределы, и, приглядевшись,
Кондратьев обнаружил, что все обширное, уходящее далеко к горизонту
пространство ада накрыто еле заметным прозрачным колпаком, края которого
уходили в бетон — если это был бетон, — покрывавший дно котловины. Потом
Кондратьев увидел, что колпак этот был двойным и даже, кажется, тройным,
потому что время от времени в воздухе над котловиной мелькали плоские
отблески, вероятно, отражения вспышек от внутренней поверхности верхнего
колпака. Котловина была глубокая, ее крутые, ровные стены, облицованные
гладким серым материалом, уходили в глубину по крайней мере сотни метров.
«Крыша» необъятного потолка возвышалась над дном котловины не более чем
метров на пятьдесят. Видимо, это и была Желтая фабрика, о которой
предупреждали надписи на указателях. Кондратьев сел на траву, сложил руки
на коленях и стал смотреть в колпак."