В предыдущей серии: Кристабелла, Никс и Райн Ягер похитили госпожу Костик фон Скорн по заказу её придворного шута, зловещего кукловода Филза! Уличная постановка продолжается, и второй акт переживут не все актеры!

***

Акт Второй. Сердцу не прикажешь. СТРАСТИ В РАЗРУШЕННОЙ БАШНЕ

Оставив стражу позади, группа пробиралась по канализационным тоннелям. Леди Костик выглядела странно, и вела себя не менее странно. Она совершенно не сопротивлялась. Было такое ощущение, что она смирилась с происходящим, но она не переставала стенать:

— Вы просто идете у него на поводу… Он снова взялся за свое… Хочет убить меня…

— Кто? – спросили мы, а Райн догадывался, что услышит в ответ «Филз». Но нет.

— Этот город! Ворнхейм! – вскричала несчастная «принцесса», — Всю мою жизнь он пытается убить меня, и вот опять. Это происходит снова…

От её ответа стало немного не по себе, но канализация – не лучшее место для общения. Освещая путь лампой, мы двинулись к заветному выходу, молясь Ворну. Удивительно, но он услышал нас: в целости и сохранности мы выбрались на поверхность!

(Нам никто не встретился, хотя мы шли по тоннелям больше часа – повезло!)

Итак, мы добрались до башни. Живые, здоровые, без стражников на хвосте. Даже не верилось. Второй Акт – по большей части представление только для госпожи фон Скорн. Делая вид, что темная пустующая башня – наше поместье, мы расположили её в подвале.

Кристабелла закричала:

— Прикажите повару приготовить лучшие блюда для нашей гостьи!

И Райн отправился в «Охотящийся Сокол» за едой для «принцессы». Подушек не купили (блин!), так что постелили госпоже плащ. Кристабелла доставала невидимые книги из воображаемого шкафа, и спрашивала, что думает о литературной коллекции семьи Ле Верн госпожа Фон Скорн. Никс принесла заготовленное вино. Кристабелла налила вино себе в сжатую ладонь и предложила Костик «испить вина из этого прекрасного кубка», но та предпочла пить из горла, как простолюдин.

— Скажите, почему вы считаете, что город хочет вас убить? – спросила Никс у леди Костик. Мы стали проникаться жалостью к несчастной.

— Потому что так и есть! Сколько я себя помню, все время происходят странные несчастные случаи! Как тогда, когда отравилась моя ручная улиточка… Или когда понесла моя лошадь… Или тот отвалившийся кусок кровли…

Мы переглянулись: госпожа явно не в себе. Ничего необычного для Ворнхейма.

— Я держалась подальше от города. Но мой отец выдал меня замуж за Вольфганга, и я вынуждена жить здесь. Я смогла ненадолго уехать, под предлогом встречи с отцом, но вот я здесь… Город убьет меня! Вы тоже его марионетки! Где мне искать спасения? Мой муж не верит мне, считает меня сумасшедшей…

«Возможно, он прав» — подумали мы.

После ужина, принесенного из «Сокола», Кристабелла поднялась на ступеньки подвала и приказала несуществующим слугам высечь воображаемого повара.

***

Спустилась ночь. Никс, Кристабелла и Райн держали разговор. Выходило так, что без плана спасения ожидать налета стражи в башне было самоубийством. Лучше было наблюдать за убежищем с соседней башни, оставив внутри наших наемников – они будут создавать иллюзию «сопротивления» при штурме солдатами фон Скорна.

Райн был подавлен. Получается, пьеса осталась без третьего акта! Первая постановка, и такой провал… Никс и Кристабелла отправились к Радике (хозяйке «Ледяного Шара»), чтобы через неё передать в башню фон Скорнов требование о выкупе. Райн спустился в подвал к Костик, и пытался отвлечь её (и себя) игрой на лире и песнями о любви.

И тут Райн подумал: что мешает продолжать пьесу? Посмотрим, что будет дальше. Он подошел к госпоже фон Скорн и пропел:

Мои глаза в тебя не влюблены,
Они твои пороки видят ясно,
Но сердце ни одной твоей вины
Не видит, и с глазами не согласно.

(Да, спер у Шекспира, ну что теперь)

Затем Райн, играя роль молодого Ле Верна, признается госпоже Костик в любви! Он говорит, что не хочет возвращать её вздорному Вольфгангу, не хочет оставлять её на растерзание Ворнхейма, что пытается её убить… И предлагает план: потребовать за неё выкуп у фон Скорна, а затем сбежать с ней из города вместе с деньгами.

— Вы… Вы правда сделаете это? Уведете меня отсюда?

— Да, моя любовь.

— Тогда… Я согласна! Скрепим же договор наш поцелуем!

Такого Райн совершенно не ожидал. В голове проносится «Как к этому отнесется каменная голова статуи Богини, в которую я влюблён?», но молодой Ягер – актер, и уже слишком вжился в роль:

Проснись, любовь! Твое ли острие
Тупей, чем жало голода и жажды?
Как ни обильны яства и питье,
Нельзя навек насытиться однажды.
Так и любовь.

И Райн припадает к губам Костик фон Скорн. Молодой человек целуется с распахнутыми глазами, полными невыразимого удивления (какая прекрасная постановка!), и именно поэтому замечает… Что из стен к целующейся паре тянутся руки.

***

Из стены, словно покрытые непроницаемой пленкой, к Костик и Райну устремляется ворох демонических рук!!! Райн чудом успевает среагировать, отскочить в сторону и увести от цепких лап и леди Костик.

— Ад пуст, все бесы здесь, — в ужасе произносит Райн. Они встали в центре подвала, где чудовищные руки до них не доставали.

Костик оглядывается и только в этом момент видит, что происходи в подвале. Кроме рук, из стены проявляются человеческие лица! Они зовут, завывая скорбными голосами:

— Оста-а-а-ньтесь с на-а-ами… Не уходи-и-ите!

Леди фон Скорн вопит, как блаженная, и на крик сбегаются наши наемники, скучавшие на первом этаже! Но руки повсюду! Райн шокирован и не успевает их предупредить. Двоих мужчин хватают каменные ладони, и под аккомпанемент душераздирающих криков, затаскивают прямо в стену, будто она жидкая!!!

Лишь Грюлинде удается избежать этой участи, и она находит спасение в центре подвала, вместе с Костик и Райном, жмущимися друг к другу.

Город правда не отпускает Костик?! Это какое-то проклятье? Райн решает попробовать обмануть это… эти… руки. Отдышавшись, он подмигивает Костик и произносит:

— Ладно, Ворнхейм! Раз так, я отказываюсь от своих слов! Я не буду забирать леди фон Скорн, она останется здесь!

Стоны из стен продолжаются, руки никуда не исчезают. Только Грюлинда прекратила истерически ругаться. И тут до Райна начинает доходить, почему в этой башне никто не живет. Это не проклятье Костик.

Это проклятье Башни. Которую им «посоветовал» Филз.

«Можете укрыться в подвале, когда придет стража».

Есть хоть маленькая вероятность, что он не знал об этой мрачной особенности башни?

Они остались стоять там, прижавшись друг к другу, при свете единственной свечи. Ведь, чтобы выбраться из подвала, нужно было пройти сквозь торчащие со всех сторон руки.

***

Когда Никс и Кристабелла вернулись от Радики, они обнаружили отсутствие наемников на первом этаже. Опасаясь худшего, Никс дала условный сигнал, просвистев, как птичка.

— Ах, это прилетел к нам соловей? Или услышали мы зов друзей? – незадачливый поэт улыбался.

— С вами все в порядке?

— Руки из стен хотят нас схватить! В холодную тьму к себе утащить!

Никс и Кристабелла переглянулись. Кажется, безумие фон Скорн заразно.

— Не время для стихов, актеришка! – огрызнулась Грюлинда, а затем громко закричала, — Все так, мать-перемать! Двоих моих корешей уже убило! Держитесь подальше от стен!

Девушки наклонились над люком в подвал, и разглядели странное движение во тьме – руки и стонущие лица. Костик тихонько всхлипывала.

Никс и Кристабелла предложили план: дождаться утра. Быть может, это проклятие действует только ночью.

Ну а что, неплохой план.

***

Райн пытался не заснуть, но тщетно. Ему грезилось, будто он куда-то падает. Когда он открыл глаза, то обнаружил, что шевеление во тьме прекратилось. Руки и лица исчезли. Или только притаились?

Он попробовал нежно разбудить Костик, но она все равно вскрикнула.

Никс и Кристабелла уже не спали. У Райна были две веревки – он обвязал одной леди Костик – второй конец он бросит из подвала своим подругам, чтобы они вытягивали её, если руки схватят леди фон Скорн. Если они притаились, то у первого, кто рискнет, больше шансов – будет спасительное мгновение, пока ручищи бросятся к нему из темноты. Так что первой будет Костик.

Привязав к концу веревки сапог, Райн забросил его наверх. Девушки обмотали руки веревкой, ногами уперлись в стену, и всячески подготовились вытягивать Костик из демонических лап.

— Я тебя подтолкну, придам ускорение, — улыбался Райн, — а ты беги, что есть сил.

И Костик побежала. Только она оказалась на ступенях, как со всех сторон к ней бросились каменные руки!

— Оста-а-а-нься с на-а-ами!

Шансы – пятьдесят на пятьдесят. И все-таки Костик удается вырваться из цепких лап! С веревкой шансов действительно больше. Вот только она осталась у Райна одна, а первую обратно не скинешь – хватают руки.

Райн начинает обвязывать веревку вокруг Грюлинды. Вторая веревка, второй сапог.

— Пожелай мне удачи, актеришка, — скалится женщина перед попыткой к бегству.

— Я и тебе придам ускорение.

Грюлинда понеслась наверх… И чудо! Тоже проскользнула! Девушки вытянули её!

Итак, дамы наверху, Райн остался внизу.

(Т.к. у Костик и Грюлинды были отличные броски… Райну есть о чем беспокоиться)

— Иди-и-и к на-а-ам!

Разговор с «застенными» стонущими лицами не клеился.

Понимая, что это, возможно, конец, Райн пишет на трех оставшихся листах пергамента «программки» для третьего акта, и просит друзей доиграть пьесу. Свернув пергамент вокруг камня, он запускает его прочь из подвала.

«Надеюсь, мне хватит времени, чтобы прочитать свое предсмертное стихотворение. Я так давно его придумал».

Райн побежал со всех ног. Дамы были готовы отбивать его с оружием в руках. Но не пришлось.

Он тоже проскочил!

***

Счастливые до невозможности, они сидели на первом этаже и переводили дух.

Несказанно повезло.

Райн наклонился и, поднимая с пола завернутый в пергамент камень, вспомнил слова Филза.

«Можете укрыться в подвале, когда придет стража».

— Кажется, Третий Акт придется переписать.