Небо затянуто серо-багряной пеленой. В ноздри бьет запах гари, зубы стучат и тело дрожит от холода. Дым от пожара — наверное, самого большого что я видел за последние годы — затянул все, и предрассветный час кажется еще более зловещим. Нобли тычут меня в спину своими пиками, не слезая с породистых лошадей. Мертвый город впереди меня даже не пугает — скорее немного грустно будет умирать неизвестно от чего, по приходи благородных ублюдков. Но у меня нет выхода — хреновые шансы явно лучше никаких. Вытерев рукавом мокрый нос, я достаю из-за пазухи свой нож и медленно иду в сторону горящего города. Мастер добытчик это рискованная професиия.

1. Почти погибший мир, но не в этом дело.


Небольшое госсударство, которое можно пересечь из конца в конец на хороших лошадях за три или четыре дня, вот и все что осталось от некогда могущественной державы Эллаза, претендовавшей когда-то на статус империи. Сейчас это около двух десятков разобщенных городков, с трудом пытающихся вернуться к той жизни, что они когда-то вели. Королевская семья мертва, о централизованной власти можно даже и не мечтать, регулярные войска почти полностью перебиты, в каждой семье есть пропавшие или умершие родственники. Все это последствия того, что люди назвали Тринадцатилетней Резней.

Никто не помнит что тогда произошло. Никто не может назвать причин и предпосылок к этому. Отгремела война с орками, было подписано Слово Неба и Гор, доблестная армия Эллазы возвращалась с победой возвращалась домой. Дальше — лишь кошмарные сны, пробуждения с криками и в холодном поту, страх темноты и нежелание ложиться спать в одиночестве и без оружия. По завершению Тринадцатилетней Резни выжившие в едином порыве вышли к башням Великих Магов, трем из оставшихся семи во всем королевстве, и упав на колени просили забыть все те ужасы, что им удалось пережить. Тогда, среди этих людей не было разницы между воинами, пахарями, священниками и дворянами. Трое последних магов объединили свои силы и стерли память о Тринадцатилетней Резне, и королевство попыталось вернуться к старой жизни. Увы, это было уже невозможно.

Вопреки здравому смыслу, по крайней мере с точки зрения вероломных людей, орки свято чтили Слово Неба и Гор, и даже не попытались вторгнуться в раздираемое кошмарами королевство. Более того, когда все закончилось, эмиссары бурокожих воинов гор пришли к вспешке сформированному Совету и предложили новый договор. Пораженные доблестью и честью людских воинов, орки просто не могли позволить такому народу вымруть, под ударами существ и королевств, лежащих за пределами королевства Эллаза. Семь поколений обещали доблестные горцы держать кольцо вокруг земеь людей, и охранять его от любых живых или мертвых существ. Позже эту живую бурую стену назвали Кольцом, и, говорят, трупы поверженных чудовищ орки сжигают каждый день.

Самое страшное, впрочем, творится не снаружи, а внутри того, что некогда было королевством Эллаза. Многие города покинуты, районы беженцев отсутсвуют как таковые — выживших слишком мало, чтобы можно было делить население города на коренных и пришлых. Трое Великих Магов заперлись в своих башнях, в поисках ответов и желая никогда больше не допустить повторения трагедия — по крайней мере так все обяъснили людям их ученики. Совет продержался не больше года — после чего был то ли перебит, то ли распущен. Единственное средство коммуникации между городами — это скороходы и почтовые голуби, а какие-бы то ни было волшебные артефакты, позволяющие держать связь на расстояниии стоят баслословных денег. Практически в каждом поселении свой наместник\голова\князь или первосвященник. Раздробленность нередко приводит к стычкам и конфликтам, между городами случаются вооруженные столкновения. Чудовища спокойно бродят по руинам и заросшим дорогам, больше нет патрулей и регулярных сил, уничтожающих эту заразу. Более того, по какой-то причине каждый способный и харизматичный лидер, делавший попытку объединить королевство погибал довольно странной смертью. Казалось, сами Боги наказывали его за такую дерзость.

2. Из тех, кто остался стоять.


Тем не менее, жизнь налаживается. Самый важный урок, который вынесли простые люди — не обремененные властью, и не отравленные ей — это стремление держаться вместе и беречь своих. Чтобы ни было, но крестьянская хата самое безопасное место для одинокого путника — в какой-то степени, даже безопаснее защищенного военного форта. Люди пытаются жить обычной жизнью, платят налоги местным лордам, ходят в церкви Десяти, и все так же стараются не покидать домов после заката. Их проблемы решают либо дворяне, пытающиеся нести бремя власти также, как и в прошлом, либо авантюристы из Гильдии Приключенцев.

Последние, между тем, сейчас живут припеваючи. Регулярной армии нет, личные войска лордов и уж тем более ополчение не могут справиться с монстрами, расселившимися по брошенным городам, а ветераны Войны с орками и, возможно, Тринадцатилетней Резни, всегда готовы оказать свои услуги. Иногда они даже не просят денег — спасение человеческих жизней и народная любовь важнее сиюминутной выгоды. В Гильдию даже входит множество полулюдей — эльфы, гномы и хоббиты полноценные члены этой организации. Несмотря на то, что из родина осталась за Кольцом, эти существа слишком давно в приключениях, чтобы бросить столь прибыльное и захватывающее дело.

Благородные, или, как их зовут простые люди, нобли, по праву считают себя хозяевами остатков Эллазы, и наследниками короля. В тех землях, где власть принадлежит дворянам, царит спокойствие и порядок. За законами следит настоящая стража, собранная из ветеранов и зеленых новичков, жители регулярно платят налоги, а все проблемы разрешаются законным путем. Это идиллия нарушается тем, что у каждого лорда свои законы, стража одного дворянина вполне может порубить стражу другого из-за «пересечения границ», а сами границы никем официально не обозначенны. Лорды даже могут сойтись друг с другом в сражении, но без смертоубийства — благородным людям не нужно проливать кровь друг друга, это дело мужиков.

Цервкоь Десяти же и вовсе находится в упадке. Боги не уберегли от Резни, и пусть многим жрецам до сих пор снятся тысячи раненных и железный вкус крови во рту, от сотой прочитанной за ночь исцеляющей молитвы, авторитет Церкви подорван. Если простые люди еще прислушиваются к священникам, и стараются жить праведной жизнью, то нобли и маги, в большинстве своем просто махнули рукой на духовенство. Нет, никто не предался пороку, разврату и кровавым пирам, просто жрецам уже никто не верит. И никто не обратится к ним за помощью, в случае беды. Церковь Десяти, впрочем, самая сплоченная из всех организаций Эллазы — жрецы в едном порыве стремятся вернуть себе утраченное доверие.

Наконец маги и вовсе заперлись в своих башнях. По крайней мере трое Великиъ, практически всемогузих волшебников, чьими силами были стерты воспоминания о Резе и кто, по слухам, смог это бедствие и остановить. Ученики Великих, коих оказалось довольно много, сейчас странствуют по Эллазе, выполняя последний приказ учителей — восстанавливать страну и помогать нуждающимся. Кто-то вступил с этой целью в Гильдию Приключенцев, кто-то нанялся к благородным лордам, кто-то и вовсе действует в одиночку. Магов можно встретить повсюду, но их сила не идет ни в какое сравнение с могуществом Трех оставшихся Великих.

А между тем, за Кольцом, жуткие королевства зверолюдей, гиганты, орды варваров и покореженные — народ, искаверканный своим же магическим экспериментов и превращенный в отвретительных, противоестественных тварей, не дремлют и готовят силы, чтобы все таки прорвать оборону бурокожих воинов и откусить свой кусок жирной, слабой человеченки.



Я оказываюсь у полуразрушенной стены церкви Дракона давольно быстро. Тварей на улице почти не нет, а пожар бушует в восточной части города, и до сюда доберется еще не скоро. Забрать потир, что покоится на алтаре — разве это сложно. Сжав крепче нож, я чуть приоткрываю тяжелую дубовую дверь и заглядываю внутрь. В центре большого зала, среди скамей, висит в воздухе существо. Это человеческое тело, с безвольно опущенными руками и ногами, разодранной на груди рубахой и спущенными штанами. Видно, что беднягу пытали, причем довольно жестоко. Голова же существа, это голова огромного младенца, с вывалившимся, как у собаки, языком. Эта голова запрокинута назад, и я не могу разглядеть всего в деталях. Дело есть дело, и я как могу незаметно протискиваюсь в помещению. Фигура между тем поворачивается ко мне спиной. Я вижу, что голова младенца словно медленно перетекает в еще одну, точно такую же голову. Вот только глаза твари смотрят прямо на меня...