Заканчиваю свой нелегкий труд летописца

Все шло хорошо до тех пор, пока Саркис не оглянулся и не заметил преследователя. Так что пришлось Артаку использовать свои знания и искать обходной путь. Никиту и Саркиса он из виду потерял, зато вышел прямо к могиле Бахтияра. Оставив коня неподалеку, Артак вошел в пещеру и стал ждать. Вскоре появились Никита и Саркис – пещера привлекла их внимание, они о чем-то оживленно разговаривали. И тут к ним из пещеры и вышел наш орел. И если Саркис просто удивился, то у Никиты глаза на лоб полезли, и он потерял дар речи. Через некоторое время эта способность вернулась к имперскому купцу, он начал расспрашивать, что это за пещера такая и при этом делать странные знаки руками в сторону Артака. За такими рассуждениями все трое вошли в пещеру, при этом Никита внимательно осмотрел стены и пол. Как ни странно, после осмотра пещеры купец успокоился и продолжил разговор в том ключе, что надо рассказать про это делу клиру и что как-то все это опасно.

В городе же Артаку попался свояк, житель кишлака Зорак по имени Акоп. Он пришел в город с целью написать донос на … неизвестную нечистую силу непонятного происхождения! Потому, как приступ беспричинного страха, который им овладел в родных и знакомых местах никак по-другому Акоп обосновать не мог. И теперь весь аул считает его трусом! Артак выслушал родственника, написал донос и вызвался эту бумагу доставить собственноручно.

В городе остальные персонажи разошлись привычным для себя образом: Элия домой, Севастьян в крепость, Фома к Ашоту (проверить тамошних греховодников по его словам), а вот отец Григорий пошел по кузнецам, строго наказав оным, что если придет человек с двумя ржавыми обломками – человека того задержать а его, отца Григория срочно найти. Надо сказать, что народу в городе прибавилось – в воскресенья должна быть ярмарка. И вот все занимаются своими делами, а меж тем напротив церкви св. Николая происходит какой-то шум. Отец Григорий и Севастьян, который уже освободился от написания рапорта об разгроме шайки Мустафы, поспешили к месту происшествия. На брусчатке площади, в пыли бился в припадке какой-то человек. При это он еще изрыгал богохульные проклятия, понося Иисуса Христа и Пресвятую Богородицу. Севастьян взялся скручивать богохульника, а заодно призвал на помощь стражу. Отец Григорий с криками «расходитесь, здесь нет ничего интересного» разгонял толпу. На помощь подоспел клир от св. Николая, и вот в церковный двор бедолагу и увели.

Фома тем временем беседовал с Ашотом о порче вина: нет в этом деле никакой злой магии, а только нерадение его собственных слуг тому причиной. Только Ашот пошел разбираться, как в кабак влетела какая-то баба с криками, что, мол, у церкви одержимый. И Фома рванул туда.

Перво-наперво одержимого (в котором Севастьян и отец Григорий узнали Гегама из аула Галояни) решили раздеть, дабы узнать, нет ли у него каких проклятых вщей. И точно – только сняли пояс с сумой, как бедолагу попустило. Из сумки на плиты церковного двора выпали ложка, вилка, несколько медяков, разломившийся пополам амулет св. Патейлемона и два дымчатых топаза размером с перепелиное яйцо. Вот эти камни и внушали наибольшее подозрение.

Гегам запираться не стал и рассказал всю историю. На Петров день было землетрясение. Где-то после этого события одна из гегамовских овец отбилась от стада и пришлось её искать. Искал овцу, нашел пещеру. А так как народная молва говорит о несметных сокровищах, которые таятся в подобных местах, то Гегам в пещеру полез и даже нашел сокровища – вот эти камни. Правда, лежали они в глазницах черепа какого-то покойника. Но так как креста на том покойнике не было, Гегам счел его допотопным жителем, которого можно обворовать. Помимо того, в пещере была какая-то круглая штука на ручке – Гегам не разобрал, что это такое и брать не стал, и книга – её тоже Гегам не взял, т.к. неграмотный и такими вещами не интересуется. И именно следы Гегама были теми первыми следами в пещере.

И вот в состоянии душевного смятения Фома, Григорий и Севастьян отправились на именины. На именинах все было по началу чинно-благородно. Поздравляли Софью, а так же радовались помолвке Агафьи и Никиты. Не смотря на то, что жених старше лет на двадцать, невеста выглядела вполне довольной. Фому посадили рядом с его старым товарищем Никитой, что позволило монаху проявить свою наблюдательность: Артак рассказал о своей поездке и Фома насторожился. Надо сказать, что накануне Фоме снился сон про свои прошлые гулянки с Никитой, во сне Никита говорил о своих плотских пристрастиях: красное вино ему милее белого, а юноши милее девушек. Фома стал вспоминать, насколько сон соответствует правде, а от и впрямь соответствовал.

И тут Никита в виде счастливого жениха во всю попивает белое вино! Фома стал вспоминать о прочих привычках Никиты и не находил их у своего старого знакомого. И монах укреплялся в своих подозрениях.

А Севастьяну весь обед изливал свою желчь Сергий Цимисхий: мало того, что богатая и знатная невеста не досталась младшему брату Сергия, так еще и была уязвлена профессиональная гордость таможенника – Никита пронес свой личный багаж даже не раскрывая его. А кто знает, что он там везет? Может, какую небогоугодную мерзость?

Тут как раз была перемена блюд, после которой должны были показать спектакль про Рустема и белого дэва. А пока гости прогуливались по дому и саду. А наши орлы спланировали операцию. По слухам, которые собрала Асфея, в сундуке у Никиты лежит что-то очень ценное, видимо подарок к свадьбе для Агафьи, который жених пока предпочитает хранить в тайне. И настала очередь Фомы шпионить. Никита как раз был в своей комнате. Фома использовал свои ясновидческие способности и увидел, что Никита стоит перед сундуком. А у сундука-то двойное дно и внутри он обит свинцом! Дело нечисто!

Дальше действовали так: Артак и Севастьян устраивают проникновение со взломом, Элия отвлекает народ снаружи своими фокусами, Григорий стоит на стреме внутри, а Фома забалтывает Никиту. План сложный, но сработал! Со дна сундука были извлечены книга и зеркало. И предметы были незамедлительно отданы Григорию. Григорий принял решение опустить зеркало (священник заметил, что это не то, зеркало, что было изображено Иеронимом) в святую воду – знания подсказывали, что это должно было сработать. До церкви было далековато, и Григорий освятил фонтанчик с золотыми рыбками. Правда, после того, как туда опустил зеркало – рыбки кверху брюхом всплыли. А Никита начал кашлять, сереть лицом и холодеть конечностями, а потом и вовсе превратился в другого человека! Причем настроенного крайне враждебно к тому же Фоме.

Когда же подоспела подмога, новоявленный злодей пустил в дело собственные копии, видимо, чтобы уровнять шансы. Элия пытался разобраться, кто же настоящий, а кто фантом, пытаясь полить водой, но эффекта не получил. Уже были мысли использовать противоположную стихию, т.е. огонь, но здравый смысл подсказывал воздержаться. И вот наконец Артак сразил недруга, которым оказался некий Парвиз Хосров (это имя было в контракте с Дьяволом на продажу души за колдовскую силу, а сам контракт был вложен в книгу), персидский колдун, ученик того самого Бахтияра. Сюда он прибыл в поисках учителя – тот ему с лета посылал знаки, где его искать. Дальше они намеревались отправиться назад, в Персию, или с помощью телепорта или через Ад. Видимо, для персидских колдунов эта тропка торная.

Понятно, что раз этот злодей – не Бахтияр, то надо спешить с поисками некроманта. Собрав волю в кулак, Элия положил камни на свои глаза и увидел и место где находится сейчас Бахтияр, и самого Бахтияра. Алхимик описал увиденное Артаку и тот понял, где это – в опасной близи от того места, где предполагается выход в Ад! Следовало поспешить…

Тут отец Григорий проявил свой талант, призывая местный народ на борьбу с нечистью. На призыв отозвались Акоп, которому надо отстоять свою честь и Саркис, который хотел показать, что он не хуже Артака (но все-таки хуже).

Нагнали некроманта вот уж совсем на подходе к нексусу. И для него эта встреча не была сюрпризом – колдун уже призвал себе на помощь дракончиков-вишапов, тех, что в грозу бьют молниями. Хоть дракончики убивались быстро, но и молнией отоваривали будь здоров! Сам же Бахтияр был мастак не только по темной магии, но перехватывал контроль над разумом. И вот так дважды Артак получил от Севастьяна! Не говоря уже о такой привычной штуке, как паралич. Отец Григорий вошел в уже привычное для себя состояние праведного гнева, а Элия и Фома поддерживали весь отряд в добром здравии, как телесном, так и духовном. Акоп и Саркис били вишапов, а к Бахтияру подобраться все-таки опасались. Последний удар нанес, верный Патрокл, защищающий своего благодетеля Фому (и тут стало понятно, что по сложившейся традиции последний раунд неприятель провел в одном хите).

Только все перевели дух и стали размышлять, что теперь делать с останками Бахтияра, как раздался мерзкий смешок. Это был демон Нисрок, наблюдавший за сражением с невысокой горки. Чертяка предложил свои услуги по доставке покойничка прямо в Ад, но был хором послан все туда же, но без поклажи, зато возможно с люлялми. Чорта это не устраивало – ему уже начальник вломил за проваленное задание, и он поспешил ретироваться налегке.

И эти приключения закончились, но скоро точно начнутся другие.