Содержание: Фракции, Ключевые конфликты

О, Лундон, город противоречий! Город Зла и Добра, Грязи и Света! Ангелы и Демоны денно и нощно бьются за твою душу, и нет конца этой битве.

Я вижу черные цилиндры джентльменов, серые лохмотья нищих и коричневые кожанки механиков; желтые глаза кошек и рыжую кирпичную кладку; белые крылья ангелов и алые капли крови в пустой подворотне.

Я слышу звон: это звенят монеты в карманах буржуа, звенит лист металла под ударами молота, звенит, раскачиваясь, церковный колокол. Слышу веселый детский смех с увитых плющом балкончиков, хихиканье пьяных женщин в публичном доме, безумный хохот совершившего открытие ученого. Слышу стук копыт, собачий лай, и сладострастные стоны, и гомон толпы.

Ты пахнешь дымом фабрик и ароматом орхидей, парами опиума и ладаном; пылью библиотек и сточными водами.

Твои жители — рабочие, торговцы, артисты, дворяне… Ты играешь с ними: даешь и отбираешь, превозносишь, сокрушаешь, даришь надежду и вселяешь страх. И эта игра тебе никогда не надоедает.

Будь ты проклят, Лундон! И да хранят тебя Ангелы!

Ключевые конфликты сеттинга

Буржуазия и Дворянство — один из самых острых конфликтов общества. С каждым днем усиливающие свои позиции промышленники и ежедневно слабеющие аристократы имеют одинаковое влияние в высших кругах. Буржуазия стремится вытеснить дворян с верхушки социальной лестницы, а дворяне пытаются сохранить позиции. Не смотря на взаимную неприязнь, эти фракции видят друг в друге возможности: буржуа интересуют титулы дворянства, а аристократы желают залатать дыры в бюджете. Взаимный интерес выливается в браки по расчету.

Буржуазия и Богема не понимают друг друга, но в целом относятся друг к другу равнодушно. Богема презирает буржуа и их мещанские радости, Буржуа отвечают негодованием относительно распутства и скандальных выходок Богемы.

Буржуазия присматривается к Ученым, но по большей части не находит в них ничего интересного: исследовательские изыскания последних связаны с познанием мира, а не со стремлением заработать. Впрочем, бывают и исключения, и тогда буржуа хватаются за первооткрывателя мертвой хваткой: изобретения конвейера, парового двигателя, эксперименты с электричеством сулят большой заработок тому, кто сможет первым оформить патент.

Буржуазия и Церковь — самый сильный союз. Финансисты готовы тратить баснословные деньги на поддержку епархии: благотворительность считается добродетелью и поднимает репутацию мецената. Церковь с удовольствием пишет имена своих покровителей на дверях храмов и рассказывает пастве об их благодушии.

Буржуазия и Подполье — враги, постоянно находящиеся рядом друг с другом. Наемные работники считают хозяев угнетателями, а те оправдывают это звание, увеличивая рабочий день, усложняя условия труда и понижая оплату. В отместку рабочий класс устраивает забастовки, срывает план производства и поджигает склады.

Дворянство и Богема симпатизируют друг другу. Многие молодые аристократы очарованы творениями современных поэтов, а некоторые даже вливаются в их круги. Художники же очарованы манерами аристократов и богатым убранством их домов. И хотя старое поколение ворчит насчет выходок Богемы, они понятнее для них, чем чванливость Буржуа.

Дворянство и Ученые имеют сложные отношения. Абсолютное большинство ученых имеют дворянские корни: чтобы получить образование в академии, нужно иметь либо много денег, либо голубую кровь. С другой стороны, именно научно-техническая революция привела буржуа к успеху, а дворянство — к краху, поэтому дворяне недолюбливают ученых.

Дворянство и Церковь — старые друзья, которым больше не о чем говорить: из-за финансовых трудностей Дворяне не могут жертвовать большие суммы на строительство Храмов, а Церковь уже не так рьяно отстаивает избранность по крови. По старой памяти эти фракции относятся друг к другу благосклонно, но их пути все больше расходятся.

Дворянство презирает Подполье в худшем значении этого слова. Саботажники в сладких снах видят, как взрывается кортеж Королевы Виктории. Эти фракции так далеки друг от друга, что открытые конфликты между ними редки, но их взаимная ненависть витает в воздухе.

Богема и Ученые абсолютно равнодушны друг к другу, разве что поэты считают, что научные открытия убивают красоту мира. Впрочем, другие поэты считают, что поезд не менее красив, чем восход солнца. В остальном их пути не пересекаются.

Богема насквозь видит стремление Церкви к наживе и всячески старается подорвать ее авторитет с помощью бунтарских выходок. Церковь в ответ открыто осуждает праздный образ жизни богемы. Тем не менее, их взаимные тычки довольно безобидны: они не считают друг друга опасными, но не могут молчать.

Подполье — главный поставщик «запретных сладостей» для Богемы: опиума, лаунданума, женщин, а часто и жутких диковин, о которых лучше умолчать. Богема щедро оплачивает свои заказы, а многих Подпольщиков романтизирует, считая их праведными бунтарями, борцами с несправедливостью и благородными ворами.

Ученые — главный враг Церкви. Денно и нощно Церковь кормит паству проповедями о том, что технический прогресс — признак Заката Мира, что ученые — демоны во плоти, а их открытия рано или поздно заставят трупов восстать, предметы воспарят над землей, а земля сгорит от бьющих в нее молний. Справедливости ради нужно сказать, что ученые занимаются именно этим: пытаются воскресить мертвецов, развить аэродинамику, изучают электричество. Их эксперименты действительно выглядят жутко, а темы, которые их интересуют, часто лежат за гранью нормальности.

Ученые и Подполье находятся в равнодушных отношениях. Они очень далеки друг от друга, и им нечего делить. Лишь изредка самые отчаянные из ученых обращаются в Подпольщикам, чтобы раздобыть что-нибудь «этакое» для экспериментов, но даже такой заказ им легче сделать через Богему.

Церковь и Подполье находятся в парадоксальном сближении. Подполье, выступающее против всех, ищет хоть какую-то опору в Ангелах; подпольщики недолюбливают самих священников, но их вера крепка. Церковь же предпочитает сохранять хорошие отношения с бунтарями «про запас»; Церковники понимают, что в случае необходимости призвать на помощь рабочих с молотками и крестьян с вилами будет проще, чем мещан и уж тем более аристократов.