Мои сны, будучи рассказанными неподготовленному человеку, часто вызывают у него реакцию Станиславского: «Не верю, не могло такое приснится!» Данный сон не был задокументирован сразу после пробуждения (т.к. я проспал даже и будильник, и очень спешил, пытаясь опоздать на работу не больше, чем на 1/2 часа) и то, что я сейчас расскажу, является не более чем реконструкцией его фабулы, лишенной множества сочных деталей, но даже в таком виде он, ИМХО, достоин звания сеттингоидеи.

Итак, я — Михайло Ломоносов, только-только приехавший в Москву и поступивший в Славяно-Греко-Латинскую Академию. Напряженная учеба, нищебродская стипендия, которой едва хватает на съем жилья и еду, малоуспешные попытки накалымить денег хотя бы на книги, беспросветная бедность и, кажется, никаких перспектив… и внезапно я знакомлюсь с молодой, привлекательной, недавно овдовевшей купчихой, к которой мне удается прибиться сожителем пардон, нахлебником, рассчитывая на кров, стол и, возможно, нечто больше. Однако в доме у купчихи присутствуют:

• чудовищная, невозможная архитектура: мало того, что изнутри дом больше, чем снаружи, так еще и все его комнаты перемешаны в ужасном хаосе, исключающем всякую возможность не то что повторить, а хотя бы запомнить свой маршрут… и иногда мне кажется, что когда я закрываю дверь, помещение за ней перемещается.
• кавайные горничные, слегка стилизованные под старорусский антураж. Точное число горничных определить затруднительно, т.к. они меняют облик прямо на моих глазах, появляются из стен и исчезают в тупиках, но их явно не меньше четырех, т.к. именно столько я видел одновременно.
• окна, можно увидеть все, что угодно, но только не Старую Москву.
• странная музыка, скрипки и дудочки, постоянно звучащие из подпола (а ведь я еще в первый день слазил в подпол и убедился в том, что никаких музыкантов там нет!)
• наконец, хозяйка дома часто исчезает по вечерам и возвращается утром сильно уставшая, а ее новые, только вчера купленные туфли истоптаны так, словно она непрерывно танцевала в них каждый вечер на протяжении нескольких недель подряд.

Помимо книг по математике, русскому, греческому и латыни у меня был с собой сборник западнорусских, польских, русинских, валашских и балканских легенд, записанных Крижаничем{1}, и там конечно же нашлась известная сказка про царя, его дочерей, по ночам оттягивавшихся с эльфами в подземном мире, и солдата, выведшего их на чистую воду. После этого я начал понимать, в какую задницу я угодил… но мое природное любопытство, помноженное на научный интерес, все же не позволило мне бежать из этого дома куда глаза глядят. И вот я дождался очередного исчезновения хозяйки и, вооружившись железом, водкой, табаком, ладаном, солью, огнем и порохом (ведь, как известно, все эти предметы лишают нечисть силы и изгоняют ее прочь), бесстрашно проследовал в ее спальню. Разумеется, в спальне обнаружился подземный ход, а за ним — классический бруг с эльфами и феями, бесплотными голубыми огнями и фантазмами, танцующими под хтоническую музыку, с горами еды и реками пива — и, ЧСХ, со Стражами, готовыми погубить любого пришельца. Хитростью избегнув их гейсов, я увидел достаточно, чтобы в ужасе бежать как из бруга, так и из дома… и, остановившись через пару кварталов, понял: фигня эта ваша грамматика, и математика — фигня, ибо таком раскладе мне нужно учиться на демонолога.

До рассвета я просидел в кабаке, сжимая в одной руке железную подкову, а в другой — штоф с водкой, и осмелился выйти оттуда лишь после того, как третий крик петуха известил Москву о восходе Солнца и отступлении нежити в ее нечестивые подземные вертепы. После этого я решил начать жизнь с нуля и прежде всего отправился на рынок, где на последние деньги купил плохую рукописную копию книги Брюса об астральных сферах и подземных безднах.

Внезапно прошло 10 лет — и вот я, всемирно известный оккультист и Ея Императорскаго Величества придворный демонолог, прогуливаюсь по Старой Москве, возвращаясь домой с собрания Великой Провинциальной Ложи Астрейи. Своим наметанным глазом я замечаю множество эльфов, мертвецов и колдунов (как оказалось, доля нечисти среди населения Москвы составляет от 1/6 среди высших классов до чуть ли не 2/5 среди простолюдинов), пытающихся всячески напакостить честным христианам — однако Солнце еще не зашло и древние мегалиты, вмурованнные в стены Белого города{2}, отбрасывают в астральную плоскость длинные тени, защищающие горожан от козней врагов рода человеческого. Я прихожу в мой новый дом, где меня встречает дворецкий-эльф, ушлый тип азиатской наружности, прославившийся тем, что, встречая нежелательных гостей, он принимает обличье витающего в воздухе вздыбленного огненного херЪа{3}, и кавайные горничные-фантазмы, по моей воле одетые в текущем облике в европейское платье вместо старорусского… и вот тут в третий раз звучит гребанный будильник, заменяющий в нашем прекрасном мире петуха, и мои грезы, изгнанные бодрой митольной мелодией, рушатся моментально и нахрен. Такая вот печаль;)

Примечания:
1. я ХЗ, существует ли эта книга в реале и вообще издавал ли Крижанич что-нибудь подобное.
2. это отдельная легенда, которую я с удовольствием расскажу, если у меня найдется слушатель.
3. про этого перца нужно рассказать отдельно. Итак, когда-то он был хитроумным японским купцом и торговал в Корее, но потом его угораздило влюбиться в фею и иссхонуть от тоски по ней. Однако душа его не нашла покоя и превратилась в волшебного любовника, являющегося к целомудренным корейским девушкам в обличье прекрасного иноземца (в то время как все остальные видят на том же месте парящий в воздухе огромный огненный херЪ, заменяемый, впрочем, в отцензуренной современной версии легенды на стручок красного перца), соблазняющего их ласковыми речами и дорогими подарками, а затем постепенно выпивающего их жизни, вследствие чего девушки перестают есть и спать, быстро слабеют, сходят с ума и в конце-концов умирают. Понятия не имею, какая нелегкая занесла этого перца в Москву, но то, что во сне я называл его Дэнбэем и помнил о его давнем знакомстве с Брюсом, как бы намекает, что он ошивается там уже по крайней мере 20 или 30 лет.