Как вы понимаете, восстал из гроба Иван Красный не потому, что все стало очень хорошо, а потому, что стало очень плохо. Другой разговор, что не на это он рассчитывал. Но так или иначе, в 80-х годах 20-го века надо было как-то спасать ситуацию. А ситуация стала аховой.

Палеологов, что называется, подперли. И поучаствовали в этом деле наши маленькие друзья из Капеллы Тремер. Вот как это было сделано. Я уже говорила, что старым знакомцем нашего героя был гангрель, называвший себя Кара Мурза (по всей видимости тоже не имеющий ничего общего с одноименным историческим персонажем). И вот этот Кара Мурза был не кто-нибудь, а один из московских князей — хорошо подсуетился в Смутное Время. Правил по договору Замоскворечьем и всем остальным, что южнее. Выходило неплохо, в череде мелких стычек вампирам было не до раздумий о том, как в Москве власть устроена. А как пришел срок, Кара Мурза сдал пост и отправился почивать в урочище Узкое, велев насыпать над собой курган да повыше.

И вот это вот было зря. Потому, что на дворе были 70-е и тремеры, почувствовав слабину как со стороны людей, так и со стороны своих зубастых сородичей стали запускать свои ручки в чужие дела. Например, заводить своих агентов в разных НИИ. А скопище подобных учреждений как раз образовалось на старой Калужской дороге. Обжившись, тремеры огляделись и заметили тот самый курган. Проверили — а пирожок-то с начинкой! Дальше события разворачивались в стиле «тремеры тоже шутят»: курган насыпали еще выше, использовав грунт от рытья метро, промышленный мусор и т.п. Теперь с той горы лыжники катаются. А Кара Мурзу ждут изрядные неприятности.

Таким образом, с севера и северо-запада владений Ивана Красного образовались тремеры. Видимо, руководствуясь соображениями симметрии, эти ушлые собратья заявились и на юго-восток Ивановых владений, разыскали уже известного вам масона Татищева и пробудили его. Ну, и заодно рассказали, что теперь как. В процессе розысков выяснилось, что сгорело не все масонское добро, что настроило Петра Алексеевича на деловой лад, и он поведал своим младшим соратникам об Иване и его поганом житье. Тремеры обомлели мрачно. А Татищев послал весточку старому Брюсу, и старый Брюс тоже обомлел мрачно. И тележка покатилась, но про это в другой раз. Татищев же наплодил потомков и окопался на Городненских прудах, пользуясь нелюбовью Ивана к пересечению водных преград.

А с юга люди взяли да и наставили воинских частей. Но это как раз было хорошо — с 30-х годов вампиры да и феи старались от людей держаться подальше. А верволков в Битце отродясь не было. Иван с детьми утерли со лбов кровавый пот. Но вскоре он у них опять выступил: в Битцевском лесу построили дурдом, начиненный детьми Малкава — эти давно чувствовали, что в Первопрестольной уже века четыре стало как-то не так, но придать своим чувствам законченную форму не могли. Иван поглядел-поглядел на них и решил, что воевать не будет, а использует такой поворот для дела и заключил с малками договор, скрепленный кровными узами. Естественно, сжульничал, отправив на это дело Меньшого. Возможно, малки тоже сжульничали, но пока Иван не узнал как именно.

Ну, хоть с востока и северо востока все было хорошо — там обитал потомок Кара Мурзы, Яков Игнатьевич Амурский, кошковатый гангрель. Становленный в двадцатые на Дальнем Востоке приехал в Москву за песнями после войны. Нашел общий язык с Кирсановым и был отправлен на житье в Котляки — официально для борьбы с Шабашем, который в те времена уже начал понаезжать в Первопрестольную с завидной регулярностью. А на деле Яшка Амурский был подлый двурушник и с Шабашем в наилучших отношениях, равно как и с Иваном, учитывая связи последнего с Яшкиным прародителем. Таким образом, Иван вышел на шабашитов и с ними поладил, оказывая всяческое гостеприимство в лучших московских традициях. Но при этом, ясное дело, свои инфернальные делишки не демонстрировал, даже зарыл реликварий от греха подальше на пригорке у реки Чертановки. Курган сверху насыпать не стал — плохая примета.