Dramatis Personae
Нордик (воин и последователь Эн Гората, бывший бандит c дороги)
Резиль (воин, бывший ученик чародея)
Матлал (эльф, бывший культист Драколиска)

Далее будет изрядное количество спойлеров к модулю «Maze of the blue medusa».

После отдыха и подготовки «Коварную Шантрель» наконец водрузили на стену в башне-обсерватории. Нордик первым прикоснулся к ожившему полотну и оказался внутри картины, в алом зале со скованной женщиной и запертой дверью. Прекрасная, но изнуренная пленница умоляла выпустить ее и грозила проклятием медузы тому, кто откроет дверь (одновременно обещая способ обойти его) и отряд остановился в раздумьях. Матлал тем временем заметил на картине (изображающей теперь уже ночную обсерваторию) бледного мальчика. Нордик, который заговорил с ним, выяснил, что полупрозрачный мальчишка — призрак и что говорить он не способен, а потом долго общался с ним при помощи вопросов, на которые тот мог только кивать или качать головой. Относительно проклятья медузы дух высказался отрицательно и тогда дверь попросту выломали, к вящему неудовольствию скованной.

За дверью оказался полная тенями комната, по которой расхаживала рогатая женщина с мерцающей кожей. В разговоре она упомянула, что собирается сжечь лабиринт медузы дотла, хотя и не разъяснила причины этого. Одновременно рогатая, представившаяся как леди Капилли, явно колебалась, увлеченная красотой коллекции Псатиреллы. Она предложила приключенцам дорого заплатить за любое произведение искусства, которое те смогут добыть в лабиринте, отказавшись что-либо уточнять. Двинувшись дальше, отряд столкнулся с огромной говорящей мозаикой, которая в стихотворной форме потребовала первого, кто пройдет по ней, плясать, второго петь, третьего истекать кровью, а четвертого оказаться в ее пасти. Не прельщенные подобной перспективой искатели приключений стали искать обходной путь и нашли его в круглой зале, которая превращала их собственные тени в ловушки-провалы.

Преодолев ее, отряд нашел залу, где лежал прах двух людей в богатых нарядах и седой человек осторожно ковылял, стараясь не задеть пронзающими его мечами все вокруг, но все равно периодически делал это. Завывая и кашляя облаками благородного газа, он умолял забрать мечи и избавить его от страданий. Это и попытался сделать Матлал, в тот же миг из страдальца вырвалось наружу три газовых облака, атаковавшие приключенцев, принимая облик рыцарей в кольчугах. Один нестерпимо сиял, другой источал отраву, а третий разил молниями, но довольно быстро они погибли. Когда из старика вытащили мечи, он почти сразу умер с выражением долгожданного спокойствия на лице. На мечах обнаружились надписи, при этом Нордик их видел на ворнхеймском северном диалекте, а Матлал в виде эльфийских рун. Звучали они примерно так:

«Ты возжелаешь провести со мною ночь, но если потратишь весь день, мы уснем вместе.»
«Я тяжкое бремя, но любой будет рад забрать меня у тебя.»
«Я отмеряю года, не минуты.»

Когда в соседнем зале обнаружились деревянные троны с изображением кисти винограда, венца и древа, сложить одно и другое было несложным делом. Запертая ранее дверь в покоях старика с грохотом открылась. Одновременно отряд встретился с луноликим селинитом Торгосом Зутом, мажордомом медузы, которого сопровождали гиперактивный ручной горностай и ладонь мертвеца на змеином теле (похожая на тварь, которую Матлал когда-то видел в опере). На реакции выпало максимальное значение, а особо набедокурить приключенцы не успели, поэтому Торгос встретил их вежливо и даже радушно, ответив на вопросы о «госпоже Хронии» (чьим сыном был убитый третий король), о своей хозяйке, лабиринте в целом и призрачном мальце, который по его словам был родом с «мертвой свадьбы», в подробности о которой луноликий не вдавался, но заверил, что место это дурное. Распрощавшись с гостеприимным мажордомом, который напоследок попросил глядеть по сторонам в поисках его заблудившихся сыновей, отряд вернулся с первой вылазки и с первыми трофеями в виде трех мечей.