Dramatis Personae
Нордик (воин и последователь Эн Гората, бывший бандит c дороги)
Резиль (воин, бывший ученик чародея)
Матлал (эльф, бывший культист Драколиска)
Умвельт Елейный (жрец Ворна, бывший певчий хора)

Далее будет изрядное количество спойлеров к модулю «Maze of the blue medusa».

После первой экспедиции отряд свел знакомство с Умвельтом по прозванию Елейный, жрецом-ворнитом, которого впечатлила эффективность, с которой отряд расправился с чернокнижником Лютером. С собой у него имелся зашифрованный священный текст, на который желали наложить руки ржавые ревнители и дождевые иерофанты, два соперничающих течения церкви Ворнхейма. Главным камнем преткновения (помимо того, что те и другие ориентировались в первую очередь на городскую бедноту) был теологическим — иерофанты полагали допустимым и даже должным перенимать чужие обряды и реликвии (примерно в том же духе, в каком церковь в реальном мире поступала с языческими праздниками), а более консервативные ревнители полагали это недопустимым. Это ружье выстрелит куда скорее, чем я думал.
Итак, отряд отправился в новую вылазку и начал с правого прохода возле картины (круглой комнаты, похожей на ту, где тени превращались в провалы). Там обнаружился клубок висящих в пустоте лестниц с телами на дне. Тела были избавлены от ценностей и как одно с ранами в спине. А в соседней комнате, погруженной во тьму, гротескный мутант пел колыбельную младенцу, дремлющему в его глазнице. Поглядев на его когти размером с кинжалы и сложив их с ранами в спине, приключенцы решили прикончить тварь прежде, чем она ударит в спину уже их. Перед смертью мутант успел сильно ранить Нордика в лицо, а затем ребенок проснулся и начал вопить. Вопли его несли безумие, но Матлал быстро усыпил орущее дитя и отряд начал раздумывать, что с ним делать. Убить или бросить умирать — жаль, оставлять — опасно. Решили пока все же оставить и отправились в один из проходов.

За ним обнаружилась комната-коридор, декорированная зубами акул и людей, что вызывало неприятные воспоминания о зале зубов в далеком южном храме. Резиль полетел вперед на разведку и за дверью, мелодично прозвеневшей при открытии увидел комнату-бассейн, отделанную костями. В бассейне плескался человек-акула с двумя огромными пастями. Он поприветствовал Резиля и заявил, что ему нужны кости внутреннего уха для завершения скульптуры, музыка для услаждения ушей или свежее и сладкое мясо. После чего осведомился, что именно воин намерен ему дать. Резиль попытался предложить младенца, но узнав о его происхождении, водный людоед отказался от подобной трапезы, упомянув, что он не намерен навлечь на себя гнев Хронии Торн, сожрав ее сына. Пробормотав что-то про то, что он приведет друзей, Резиль рванулся прочь и успел улететь прежде, чем акула взмахом руки захлопнула волшебную дверь. Решив, что перспектива стать обедом их не прельщает, авантюристы проверили другой проход.

Другой проход привел к веревочным мостам, которые вели к каменным дверям (с другой стороны комната трех тронов), зале с живой мозаикой и комнате дальше на севере. В этой комнате змееныш-горгонид пререкался с живым набором шахмат, крайне недовольных тем, что он сожрал пару ладей. Резиль, недавно читавший похищенный из библиотеки фон Ворга бестиарий, смог опознать отпрыска медузы и группа решила двинуться прочь, не вмешиваясь в этот странный спор. Дальше было два пути — белая комната с тонкой черной линией и комната с сверхплотной черной жижей по которой плавали платформы из нефрита, вращающие зрачками. Белая комната почему-то до крайности напугала отряд и поэтому усилиями крылатых Резиля с Нордиком всех переправили через альтернативный путь, минуя и жижу, и нефрит. Дальше была зала с незрелым вином на подносе и комната с красивой мозаикой на стене, где все было отмечено печатью энтропии — испорченные картины, вино, ставшее уксусом, музыкальные инструменты, которые проросли, сгнили и вновь иссохли. Здесь отряд начал догадываться о природе Хронии, но пока не мог эти догадки четко сформулировать. Кроме этого в одном из закутков обнаружился недавно зарезанный бык с намалеванными ритуальными символами и лестница, уводящая вниз, неизвестно куда. Еще в округе были пути, ведущие в заросшую буйными растениями часть лабиринта, где на потолке мерцали плиты, излучающие солнечный свет и в ту, где полы были вымощены белым мрамором. Возле входа в сады сделали привал, пожарили часть быка и съели его.

Во время привала отряд столкнулся с отрядом из четырех странных людей. Все они носили клювоподобные маски, представились растительными именами вроде Зверобоя или Репья и постоянно спорили друг с другом. В одном оку, как они звали себя, сходились — они хотели украсть у Хронии ее драгоценные слезы, позволяющие менять свою прошлую судьбу и предлагали новым знакомым войти в долю. Заодно подтвердились догадки отряда — по словам воров, прикосновение к Хронии могло состарить человека или предмет. Авантюристы, взвесив свои шансы, отказались и оку убрались прочь, предварительно неудачно попытавшись стянуть песчаный хлыст Нордика. Распрощавшись с оку, отряд решил проверить лестницу, ведущую вниз. Она уводила из лабиринта куда-то прочь, погружая по пути в сомнамбулическое состояние. Когда приключенцы пришли в себя, то поняли, что идут они не вниз, а вверх, по лестнице в подземном коридоре. Наверху били барабаны. Поднявшись, отряд увидел храм с железными и деревянными тотемами, ямой, полной змей, жаровнями и жертвоприношениями. Под аккомпанемент барабанщиков в масках уродливых женщин плясали и пели люди с коричневой коже, говорящие на южном наречии. Увидев поднявшихся чужаков, они склонились перед ними в почтении и страхи, называя великими лоа. Выглядела компания действительно сюрреалистично — крылатые Нордик и Резиль, Умвельт в церемониальном облачении, восседающий на ящере и черный как уголь Матлал, многорукая и круглая призванная тварь. Как нормальный человек здесь выглядел разве что Перуз. Лоа Нордик грозно осведомился у людей в храме, ради чего он был призван и те ответили, что не смели взывать к великим духам с требованиями и лишь хотели почтить их в ежедневной церемонии. После этого «великие духи» потребовали себе подношений и южане из храма внесли горы фруктов, мяса, рыбы, табака и какого-то крепкого пойла. Когда принявшие подношение лоа отправились обратно в нижний мир, на лицах собравшихся читалось явное облегчение.

Дальше отряд отправился в ту часть лабиринта, где все отделано мрамором. На входе гостей встретила огромная арка из козлиных черепов, которые казалось следили за ними с недобрым выражением. Вскоре исследователей обуял голод, но они продолжили путь и в следующем зале нашли картину, которая изображала Нордика — при этом лишь ту часть его лица, которую рассекли когти. Дальше обнаружилась мозаика в виде огромного рептильного глаза с дырой на месте зрачка. Тут голод стал нестерпимым и отряд повернул назад, прихватив портрет Нордика. Вскоре на грабителей налетели какие-то окровавленные оборванцы, вооруженные осколками стекла и нечленораздельно визжащие про «НЕДОПУСТИМУЮ РЕКОНТЕКСТУАЛИЗАЦИЮ!» и вопрошающие «КТО АУДИТОРИЯ?!». Расправившись с ними, герои вернулись к жертвенному быку и утолили неестественный голод. После чего двинулись к садам, пробились сквозь заросли черных роз и плотные лианы, а затем увидели прекрасную женщину, которую окружало огромное число людей-орхидей. Женщина была без сознания, но дышала и лозы осторожно и нежно ласкали ее. Понаблюдав за этой сценой, отряд решил пока что не тревожить человекоподобные орхидеи и вместо этого осмотрел две двери в том же огромном и темном зале. Первым сквозь дверь шагнул Матлал — и оказался в покоях, заваленных книгами по криптографии, недоделанными масками и различным хламом. Там же были три двери, закрытые в зале спящей красавицы (две открытые там были, наоборот, запертыми). В кресле сидела немолодая женщина, ее черный наряд дополняли богатые украшения и «рога» из чернил над головой, поверх которых постоянно сменяли друг друга странные символы. Такие же символы отряд видел на масках воров-оку и на дверях. Появление Матлала заставило ведьму расхохотаться, а сам эльф понял, что его обуял ужас перед водой во всех ее видах. За Матлалом последовал жрец сквозь вторую дверь и попал под очаровывающую волшбу. Вообще-то предполагалось, что объектом обожания («первым, что жертва увидит») станет ведьма, но по воле случая им стал эльф. Пока жрец восторгался остроухим товарищем, а воины снаружи раздумывали, что им делать, Матлал попытался разузнать про двери и понял, что все они накладывают проклятья, а ведьму взаимодействие гостей с ними преизрядно развлекает.

Аэльфадред (а звали ведьму именно так) рассказала о том, что спящая женщина это Замия Торн, сестра Хронии и осведомилась, умеет ли жрец снимать проклятия. Он не умел. Тогда колдунья собралась было гнать невольных гостей прочь, но тут Матлалу в голову пришла гениальная идея. Он вспомнил, что младенец по словам людоеда, рожден Хронией Торн. Вспомнил про ее драгоценные слезы, обращающие время вспять. И предложил Аэльфадред дерзкий план — шантажировать одну из трех сестер при помощи жизни отпрыска и забрать у нее слезу взамен на помощь с собственным проклятием и другие награды. Неожиданно Аэльфадред, готовая ухватиться за любую возможность снять проклятие (персонажи еще не совсем это поняли, но постоянно меняющиеся чернильные символы были ее мыслями, доступными всем вокруг) согласилась, но взяла в заложники Умвельта, заковав его в лицо-дыру железного голема Орлока, наказав своему слуге прикончить жреца, если она не вернется в срок. Прошел очень напряженный час и, наконец, Аэльфадред вернулась, без ребенка и со слезой, трепещущая от предвкушения. Чем бы слеза ни была, ее сила сработала и чернильный нимб вокруг головы колдуньи исчез. На радостях она щедро наградила отряд — серебром, знанием о природе проклинающих дверей, картиной, изображающей солнце из иного мира и маской собственной работы. Вдобавок Аэльфадред, как великолепный специалист в расшифровке, легко смогла перевести священный текст Умвельта. Теперь он может перевернуть ситуацию в церкви Ворна — если, конечно, жрец сможет убедить всех в том, что владеет подлинником и что тот верно расшифрован.

Отплатив за помощь, ведьма убралась прочь вместе с Орлоком, опасаясь возмездия Хронии. Эльф и священник начали думать, как им выбираться, когда все двери прокляты. В итоге план оказался восхитительно прост — через дверь, которая очаровывает. После этого чарующий субъект жестоко избивал очарованного до тех пор, пока тот не приходил в себя (это пришлось проделать дважды). Покинув покои чернильной ведьмы, отряд двинулся к человек-акуле с двумя пастями. Его надлежало убить по трем причинам. Во-первых он был людоед (и судя по костяным декорациям, людей сожрал изрядно). Во-вторых он был последним оставшимся в лабиринте (не)человеком, знающим, кто на самом деле убил няньку и украл ребенка Хронии, а отряд, как и Аэльфадред, резонно опасался ее возмездия. В-третьих Резиль хотел себе модную костяную мебель. Ворвавшись внутрь, приключенцы прикончили беднягу магией и оружием в единый миг, так и не узнав, что людоед был во-первых великолепным певцом, а во-вторых магом, способным читать два заклинания одновременно. Забрав трофеи (акульи потроха, различные костяные поделки, среди которых изящная статуэтка и ценности сожранных), отряд вернулся к странной рогатой женщине и продал ей картину с чуждым солнцем за баснословную сумму, получил от нее новый заказ (что-то живое и непременно с подробной историей) и с этим покинул лабиринт, нагруженный трофеями. Поход удался.
На иллюстрациях: змееныш-горгонит, двухголосый людоед, спящая Торн.