Далее будет… нет, на этот раз не будет. Вместо нового визита в лабиринт отряд решил покончить с Центетоном, братом Матлала, советником регента, который уже однажды пытался покончить с родичем и продолжал нависать над ним дамокловым мечом. Здесь повезло Резилю — его недавно полученный за повышение уровня контакт, Плакальщик Горн был дворянином-гурманом и кое-что знал о дворцовых делах. Вдобавок бросок на его отношения с советником показал «поддерживает видимость дружбы, но интригует за спиной». Итак, за белым вином и эскарго из гигантских улиток, Горн рассказал о том, где разыскать Центетона, а именно в одном из Шипованных Шпилей, дворцовой башне, где находятся его покои. Кроме того, темного эльфа часто видели в зале семи зеркал (где заседает совет регента), дворцовой купальне и изредка в саду. Умвельт нанял Ташу Гризшафт, соглядатая, которая подтвердил все вышесказанное, добавив к сведениям Горна то, что у Центетона пятеро телохранителей, рабов-гладиаторов с юга и что порой его видят в катакомбах под дворцом.

После долгих споров авантюристы с сожалением отказались от идеи заполнить цистерну над купальней святой водой, смертоносной для эльфов. Вместо этого решили устроить засаду в собственных покоях эльфа-советника, состоявших из трех ярусов — спальня наверху, приемная комната в самом низу, а между ними маленькая личная купальня. Взлететь к вершине дворца и тихо пробраться в спальню получилось (правда, пришлось оставить позади Перуза и недавно призванную Резилям теневую тварь). План пошел наперекосяк, когда внизу перед возвращением хозяина засуетились слуги. Одна из служанок поднялась наверх и, не придумав ничего лучше, Нордик приложил ее палицей, убив на месте. После этого отряд рванулся вниз, но проирал инициативу и слуги из купальни, оказавшиеся проворнее побежали вниз, кроме ошеломленного мажордома. Матлал последовал за ними и усыпил беглецов, но на первом этаже челяди было еще больше. Резиль с Нордиком перекрыли выход и запугали ошалевших лакеев, а Умвельт надавил на мажордома и вместе с ним убедил слуг изображать бурную деятельность в стороне, не вмешиваясь в конфликт.

К несчастью, прежде чем беспорядок удалось прибрать, явился Центенот собственной персоной. Первым, что он увидел в своих покоях был Матлал, который перетаскивал по лестнице спящего лакея. Как несложно догадаться, после такого началась резня. На стороне Матлала было трое товарищей, а у Центенота кроме пяти телохранителей с вырезанными языками в свите был бретер Мазлоу, уже пытавший убить Матлала на лестнице волчьей вдовы. Двое воинов из регентской стражи тоже не остались в стороне. Кровопролитие начал Умвельт, священным приказом повелевший Центеноту обнять родича. Броня Матлала была покрыта острыми шипами, которые он предварительно смазал ядом и советник-чародей встретил быстрый и бесславный конец, не успев блеснуть могучей волшбой. А вот свита (поголовно прокинувшая мораль после гибели хозяина) дралась отчаянно и ей везло. За эту схватку выпало примерно шесть двадцаток и все у врагов. Матлала, на которого пришлась половина из этих критов, буквально изрубили в куски — Мазлоу отсек ему ногу, а гладиаторы перерубил позвоночник и искорежили лицо. Нордику тяжело ранили колено, Резилю сломали челюсть. Пока Матлал истекал кровью на полу, остальных теснили, а на первом этаже разгорался пожар после неудачного броска жрецом сосуда с горящим маслом. Нордик пал следом за Матлалом, но жрец вернул его в строй священным свитком, который берегли с самого юга. После изнуряющего боя пали все враги (из них бежал лишь один, остальные умерли в бою), но и герои едва стояли на ногах, а эльфа не стоял вовсе, а башня была в огне. И нужно было что-то делать с единственными оставшимися свидетелями — слугами. Резиль запечатал дверь наружу заклинанием и хладнокровно их перебил. Тем временем Нордик принес в жертву Эн Горату сердце бретера, который лежал без сознания. После этого крылатые воины унесли в ночь искалеченного Матлала и раненного Умвельта. Резиль обеспечил себе алиби через Горна, а на следующее утро в башню доставили письмо — Гризшафт намекнула, что она хочет еще больше денег за молчание.