Dramatis Personae
Нордик (воин и последователь Эн Гората, бывший бандит c дороги)
Резиль (воин, бывший ученик чародея)
Матлал (эльф, бывший культист Драколиска)
Арвельт Мотылек (колдун, бывший помощник чародея)

Отряд продолжал блуждать по галерее, исследуя странные произведения искусства — тревожно-органических железных червей, чан с формальдегидом, где плавал уже знакомый крысо-крото-леопард, скульптуру лестницы в размере 1:1, масштабные фрески, живописующие историю падения подземного города и, наконец, залу, где дальнюю стену заменяла абсолютная чернота от края до края. В в черноте медленно плыло в странной гармонии трио гигантских шаров из халцедона. Когда к шарам запустили овцу, ее глаз обратился халцедоном, а один из шаров рухнул и с грохотом начал кататься вокруг, сшибая все на пути. Глаза из живого камня и разрушения искателям приключений пришлись по вкусу и вскоре Арвельт с Нордиком щеголяли халцедоновыми очами, а шары сталкивались друг с другом и крушили стены, наконец-то пробив проход в архив рептилий, а заодно явив глазам тайную комнату со скульптурой в виде украшенной золотом игральной кости. В залах архива, куда двинулся отряд, стены занимали полки, на которых лежат разлагающиеся свитки и глиняные таблички, а вместо обычных фонарей темноту разгоняли лампы, внутри которых бились о стекло мерцающие багровым сиянием мотыльки. По-видимому обернутые в бинты вместо страниц мумии довольно трепетно воспринимают вопрос пожарной безопасности. Вскоре встретилась и первая ящерица-мумия во плоти — хриплый глашатай по имени Хиромантис. Он отвел гостей к стражу-архивариусу Орбикуларису, который потребовал разрешение на вход, подписанное самой Медузой, одним из личей или кем-то из сестер Торн. Такового не имелось и решив пока что не затевать битву с суровыми мумиями, отряд не солоно хлебавши убрался прочь, на этот раз отправившись исследовать дорогу из архива в галерею и затем в сады, отмеченную на клочке карты. Со дна темного лабиринта из платформ, лестниц, дамб и арок приключенцы поднялись вверх мимо трона Киниксиса, последнего короля старой империи рептилий, чьими регалиями служили отсеченные конечности, которые древний ящер вырастил заново. Затем отряд встретился с Фортуной, каменным сфинксом, оплакивающим древний Никтополис, чье падение не сохранила даже ее собственная память. Она сыграла с Резилем в загадки. Фортуна назвала слово «ночь» и придирчиво выслушала подходящую к нему загадку от воина. Удовлетворившись ей, скорбное чудовище выполнило свою часть сделки и рассказало, где скрыты дети мажордома-селенианина, о которых группа уже не раз слышала.

Затем отряд вновь оказался в садах, блуждая среди растущих и разлагающихся растений. Там нашлось немало любопытного — подробные записи о редкой флоре, спрятанные в стеклянные саркофаги подобия Замии Торн из сверкающих жуков, тысячи стихотворений на селенийском (написанные той же рукой, что и гербарий), геологические пробы для теорий о зарождении планеты и, наконец, хранилище с сотнями ракушек, среди которых одна была особенной. В этой покрытом оккультной резьбой безделушке Арвельт и Матлал узнали филактерию лича. Пока группа раздумывала, что с ней делать, колдун столкнулся нос к носу с огромным растительным чудовищем, что таится на стенах, прогибаясь под собственным весом. Отряд вступил в схватку с Пеллори-со-стен и одержал победу, но пользуясь суматохой следившие за ним птицеподобные оку попытались похитить драгоценную филактерию и почти сумели это провернуть, но после гибели двоих воров обратились в бегство. Еще один (усыпленный колдовством Матлала) был взят в плен и избавлен от маски. Без нее он оказался чуть менее безумен и даже сумел вспомнить настоящее имя. И подтвердил, что оку хотят сбежать из лабиринта, но не в силах этого сделать. Тут у отряда зародился план о сделке с безумными разбойниками. Тем временем осмотр садов продолжался — в одной зале обнаружились грубые скелеты из сучковатого черного терна, усеянные шипами на каждом суставе и покрытые сухими белыми цветами. Как и с жуками, у них был знакомый облик Замии. Цветочные големы шептали, голосами, похожими на шуршание бумаги, повторяя вновь и вновь одни и те же вопросы. Резиль верно предположил, что это нечто вроде похищенных воспоминаний Торн, творение обезумевшего от любви лича. В последний из неисследованных комнат вращались гигантские колеса, снабжающие водой сады. Теоретически можно было попробовать перебраться на ту сторону, практически это грозило тяжелыми увечьями, а аккуратно остановить водяные колеса не вышло. В итоге отряд решил, невзирая на голод, пробраться обратно сквозь галерею, пробежав ее как можно быстрее и на обратном пути столкнулся нос к носу с оку, пополнившими потери после схватки и рыскавшими в поисках обидчиков. Помня о том, что именно личинам они обязаны безумием и пользуясь наложенными Матлалом чарами невидимости, отряд начал избавлять разбойников от их клювастых масок и все шло довольно неплохо, но в какой-то момент Арвельт совершенно по-дурацки схлопотал смертельный удар ножом (двадцатке не помешал даже -6 штраф на атаку за невидимость, а урон был максимальный). Невзирая на гибель колдуна, отряд все-таки вступил с освобожденными от масок оку в переговоры, предлагая спасти их из лабиринта взамен на союз и реликвии покойного предводителя Ринальдино и воры погрузились в раздумья. На этом сессия завершилась.