Dramatis Personae
Нордик (воин и последователь Эн Гората, бывший бандит c дороги)
Резиль (воин, бывший ученик чародея)
Матлал (эльф, бывший культист Драколиска)

На следующий день отряд и выжившие оку, числом в шестнадцать, встретились в условленном месте. Авантюристы по-прежнему были намерены разграбить гробницу Ринальдини и в итоге ее судьбу было решено определить в поединке, со стороны оку против Резиля вышел Сантикль. Вор довольно ловко орудовал незримым стеклянным клинком и смог взять верх над раненым воителем, хоть и сам чуть не погиб. Перезахоронив Ринальдини в тайном месте (и узнав о его последнем напутствии, объявляющим их предводителей того, кто осмелится украсть из гробницы щит), галдящие воры последовали за отрядом к картине. Шантрель умоляла окуосвободить ее, но за годы внутри лабиринта те научились не доверять просьбам его странных обитателей. После возвращения в Ворнхейм пути оку разошлись — некоторые, поддавшись искушению, вновь надели маски и блуждали по заснеженному городу как безумные бродяги, смахивающие на сорок, другие предпочли убраться с севера куда-то подальше или уйти на покой, но примерно половина осталась в городе под командованием Сантикля и довольно быстро приобрела определенную репутацию. Обосновались воры среди руин форта внешней стены на задворках Клоаки.

Во время новой вылазки отряд продолжил блуждать по саду, периодически сталкиваясь с чудачествами зиомансии влюбленного лича — сотканному из лиан лицом Торн, готовым страстно поцеловать любого, гигантской хищной розе, из сока которой сделали любовное зело и сладострастными статуями, оживленными опутывающими их растениями. На юго-западе нашелся упомянутый говорящей саранчой грот с пышными цветами, между которыми ползал здоровенный серо-розовый червь. У Германдера было лицо, пугающе похожее на физиономию беззубого человека и самый омерзительный и причудливый голос, который доводилось когда-либо слышать. Он встретил отряд довольно дружелюбно и поделился слухами об окрестностях, в частности о хихикающим изверге и растительном жреце, с которыми приключенцам еще доведется столкнуться в будущем. Больше всего отряд заинтересовала история о созданном Ксанотцерасом сердце, к которому и отправились. В центре сада, неподалеку от Германдера, действительно обнаружилось массивное сердце с зелеными пятнами и прожилками. Оно громко пульсировало и стучало, а сверху восседали три твари, сплетенные из лиан и острого терна. Они бросились в бой, завидев людей, но недавно изученная Матлалом цепная молния сделала схватку довольно краткой. Когда сердце лопнуло, залив все вокруг потоками крови, а останки подожженных молнией растительных монстров догорели, в сердцевине каждого обнаружились украшенные лиственным орнаментом обруч из черного стекла. Из залитой сердцекрови залы отряд попал в гости к неуклюжему, одновременно страшному и жалкому гиганту из грязи и корней, охраняющему переплетение труб, большая часть которых пересохла. Завидев людей, он извлек из мутной воды что-то вроде коричневой болотной мумии и обратился к ним, шепча от ее лица, как неумелый чревовещатель. Суть жалоб Без-Лица сводилась к тому, что трубы, стараниями демона Карнифекса, почти пересохли и он крайне этим недоволен. Выслушав его, группа отправилась к извергу, чье хихиканье уже давно слышала издалека, намереваясь впрочем сперва поговорить с адским водопроводчиком.

Таким образом отряд вновь оказывается у громоздкого водяного колеса — на этот раз с другой его стороны. Возле многочисленных труб, распределяющих воду, воссел громоздкий и бородавчатый жабоподобный страхолюд с зеленой кожей. Разговор не задался — в какой-то момент Карнифекс решил смеха ради наложить заклятие на Резиля, но ткнув его пальцем, вместо этого дико обжегся и пришел в ярость. В бою демон, несмотря на свои впечатляющие характеристики, проявил себя довольно жалко и, будучи сильно раненым, впечатляюще быстрым для жирной жабьей туши прыжком ретировался сквозь вращающееся водяное колесо, намереваясь сбежать. Не помогло — Резиль вспомнил о заколдованном щите и несмотря на то, что лучи лишь слегка опалили бородавчатую шкуру изверга, это стало последней каплей и демоническая жаба развеялась облаком смрадного тумана. В логовище Карнифекса помимо переделанных им труб-водостоков обнаружился странной формы ключ, пахнущий серой, бутыль едкого масла, множество мелких безделушек (судя по виду и запаху, извлеченных откуда-то изнутри труб) и большой дергающийся мешок. Когда Матлал раскрыл его, то увидел внутри три десятка крошечных, вопящих гремлинов. Едва завидев путь к свободе, они рванулись прочь и разбежались в разные стороны, как стая напуганных муравьев. Услышав новости о гибели Карнифекса, Без-Лица промычал что-то благодарственное и отправился чинить трубы, напоследок рассказав о «святом посохе» в тайной комнате. Посох оказался огромным столпом земли, поверхность которой плыла, как дым над костром, оставаясь одновременно текучей и твердой. Глаза цвета чернозема оглядели гостей, рот-щель очень неторопливо открылся и существо, глядя на Матлала, изрекло «НЕЧЕСТИВЫЙ, ПРОЧЬ». В это же время Резиль и Нордик почувствовали, что их раны, полученные в последних боях, затянулись, а усталость прошла без следа. В ответ на расспросы, существо начало свою долгую и медленную повесть. Большое внимание в ней уделялось земле, корням, воде, растениям в саду и прочим вещам, которые мало беспокоят тех, кто ходит на двух ногах, но можно было понять, что когда-то столп был дорожным посохом жреца Титивиллы, богини всей плоти. В качестве последнего деяния он вонзил клюку в плодородную землю, после чего то ли умер, то ли вознесся и с тех пор обретшая собственную жизнь проросшая деревяшка оставалась здесь, в садах, изредка помогая оказывающимся поблизости путникам, которых (в отличии от Матлала) полагала достойными этого. Резиль, все еще лелеющий безумный план вновь отправится на Небеса, расспросил создание о них, но сведения посоха, хозяина которого звали Гроск Дубовый были в целом довольно смутными. Он рассказал Резилю о владениях богини всей плоти, о саде неземных наслаждений на спине великого зверя, где все верные сливаются воедино в экстазе и боли нескончаемых изменений. Отряд предложил живому посоху вернуть его в реальный мир, но тот опасался, что вырванный из земли зачахнет и погибнет. В итоге посоху предложили разузнать у жрецов Титивиллы о возможности этого и уже после принимать окончательное решение.

На обратном пути к зале, где был убит хохочущий изверг, отряд столкнулся с ящеролюдом, закутанным в изорванные робы. В отличие от мумий, он выглядел вполне живым и сжимал в одной лапе кинжал, а в другой светящийся белый шар. За ящером тащилась пара людоедов-критиков, человек в грязной кожаной куртке и крупная обезьяна, все без проблеска интеллекта в глазах. Ящер что-то зашипел, но видя, что его не понимают, отправил слуг в атаку, что кончилось для них плачевно. Увидев бесславную гибель своих рабов, рептилия со светящейся жемчужиной разумно решила убраться прочь, но была усыплена чарами Матлала. При ближайшем осмотре под робами обнаружилась хамелеоновая кожа, характерная для самок. После того, как отряд оставляет связанную пленницу в руках стражей башни, он двинулся дальше от логовища хохотуна и встретил раздутую пародию на жреца, растущую из бледного клубневидного корня возле алтаря под балдахином листьев и корней. Зала вокруг купалась в конфетти из грязи, веток и сухих листьев, а на грубых скамьях расселись плетеные фигуры с давно издохшими голубями внутри. Клубневой священник пошарил взглядом по пальцам в поисках обручальных колец и увидев, что у Резиля и Матлала их нет, схватил эльфа с воином за руки и начинает судорожно вещать невнятную скороговорку, которая по-видимому была каким-то безумным свадебным отрядом. Эльф был возмущен, Резиля это скорее развеселило, а вот Нордик немедля зарубил жреца. И, как вскоре выяснилось, не зря. Из-за двери за свадебным залом доносились глухие стоны и крики, а когда они распахнулись, приключенцы увидели несчастных, которых по-видимому успешно женили. Они срослись, как деревья на кладбище, смешав свою плоть и кости в единых и ужасных брачных чудовищ. Носящий маску оку и мумия-ящер, сплавившиеся, как два сыра. Человек-орхидея и огромная шахматная фигура, обратившиеся в подобие сиамских близнецов. Людоед-критик, неведомым образом хирургически сшитый с каменной статуей. Все еще живы, все хором из пяти голосов умоляют убить их. Избавив бедолаг от ужасной участи (которая ждала бы и Матлала с Резилем, не будь Нордик расторопен) отряд встретился с трио женщин-хамелеонов, которые отреагировали гораздо дружелюбнее, чем прошлый встречный ящер, но осознав, что их не понимают, ретировались по лианам, уходящим вглубь дыры в полу. Вскоре в садах оставалась лишь одно место, где отряд еще не был, запертая дверь, откуда доносился шепот. За дверью — тьма, которую разгоняли лишь отблески света от солнечных пластин. Во тьме свинья, гигантская, но истощенная. У нее было лицо Перуза и она тихо прошептала что-то южанину. Тот покачал головой и свинья пришла в ярость, с громким топотом кинулась вперед, но застряла в проходе. Рогатый вепрь с чертами Перуза было попросту слишком велик, чтоб протиснуться наружу и ему остается лишь гневно хрюкать. Так его и оставили. Молчаливый товарищ Нордика категорически отказался отвечать Матлалу о том, что именно шептала ему свинья, при этом он выглядел смущенным. На этом вылазка была завершена.